Чтение: Христианство зарождается, достигает людей всех рангов и обоих полов.

Чтение: Христианство зарождается, достигает людей всех рангов и обоих полов.

Иисусу Христу было около двадцати лет, когда Гай Плиний (Секунд II или младший) родился в 23 году нашей эры в Комо, на севере Италии. Его отец Гай был представителем престижного класса людей, чуть ниже класса римских сенаторов. Люди этого сословия владели землей и были руководителями в армии.

Семья Гайя выросла в поселении, насчитывавшем 4500 римских колонистов, которые были размещены в Комо (Италия), поскольку в 59 г. до н.э. возникла необходимость направить в эту местность военную силу достаточную для покорения воинов алпских племен. Сам Юлий Цезарь выбрал эти семьи, потому, что эти семьи были весьма преданы Риму.

Отец Гая отвез его в Рим, чтобы он обучался у самых выдающихся писателей и ораторов. В начале тридцатых годов, когда Иисус начинал свое служение в Галилее, собирая разношерстную группу необразованных рыбаков и им подобных, Гай учился в Риме, обучаясь у таких знаменитостей, как Сервилий Нониан. 

Когда Иисус воскрес из мертвых (в 33 году н.э.), Гай завершал свое образование в Риме. Тринадцать лет спустя он был в составе римской армии, завоевывавшей немецкие земли. Были разрушены целые села. Римские воины щадили жизни бедных жителей деревни, если они соглашались стать рабами Римской империи. Миллионы людей заключили такую сделку. По оценкам ислледователей, до 40% жителей Рима были рабами. Работорговцы слетались сюда после каждого нового завоевания Римской армии. Военные походы обогатили военачальников. Служа в армии, Гай разбогател.

Ко времени воцарения Нерона, Гай снова был в Риме, но в тот момент он изо всех сил старался сосредоточить свою юридическую и писательскую карьеру на вещах, которые не привлекали внимания сумасшедшего Нерона. Во время его правления Гай посвятил себя изучению грамматики.

Нерон обвинил христиан в сожжении Рима в 64 году нашей эры. Все знали, что Нерон безумен, а христиане не имели никакого отношения к поджогу Рима. Говорят, что и апостол Павел, и Петр были замучены руками сумасшедшего императора. Но, вероятно и то, что Гай никогда не встречал ни Петра, ни Павла.

После смерти Нерона в результате самоубийства (в 68 году н.э.) и последовшего за этим периода волнений, следующий император Веспасиан, приятель Гая по службе в армии, назначал его на различные правительственные должности. Он даже стал губернатором в Северной Африке. Последняя должность Гайя - адмирал римского флота в Мизенуме.

Помимо своих государственных постов, Гай увлекся энциклопедическими знаниями. Одним из его грандиозных трудов стала книга под названием «Естественная история», изданная в 77 году. Эта книга может рассматриваться как подобие Википедии того времени. Он описывал жизнь различных народов, животных и даже растений. Если вы хотите узнать о рабском труде на золотых приисках Риской империи, то можете прочитать об этом в трудах Гайя. Он писал:

«При свете ламп длинные туннели прорезаются в горах ... Шахтеры несут руду на своих плечах, каждый человек составляет часть человеческой цепи, работающей в темноте, и только те, кто в конце, видят дневной свет ... многие люди могут не видеть дневного света месяцами» («Естественная история», Добыча золота рабами. ок. 77 г.).

Поговаривали, что Гай непрерывно читал, исследовал и писал, иногда засыпая на середине предложения только для того, чтобы проснувшись, продолжить читать и писать еще. Во многих отношениях он смог отразить лучшие традиции римской письменности, характерные для первого века.

Гай был выдающимся человеком в римской империи. Он был преуспевающим юристом, военным офицером, губернатором, исследователем, писателем, грамматиком, другом императора и адмиралом.

Гай никогда не был женат и нам ничего не известно о его биологических детях. Его сестра Плиния вышла замуж за Люция Цецилия Клиона. Она родила сына и назвала его Гай в честь своего брата. Луций Цецилий умер в молодом возрасте, а его сестра Плиния и ее сын попали под опеку её брата Гая. История свидетельствует о том, что Плиния унаследовала наследство своего брата.

Гай относился к сыну сестры, как к своему собственному. Он принял его и как своего наследника. Гай позаботился о том, чтобы молодой Гай, его тезка, получил образование у соответствующих наставников. Сам Гай тоже обучал своего племянника. У них были особые отношения. Настолько близкие, что история упоминает Гая как Плиния Старшего и его приемного племянника Гая, как Плиния Младшего.

Когда Плиний Старший служил адмиралом римского флота в 79 году н.э. в Мизенуме, вулкан Везувий извергся, и он отправился в спасательную миссию, во время которой погиб. Рассказ об извержении Везувия был передан Плинием Младшим, который в возрасте 18 лет записал историю об извержении вулкана и смерти своего дяди, Плиния Старшего.

Двадцатью пятью годами позже, по просьбе историка Тацита, Плиний Младший записал подробный отчет об извержении Везувия. Этот рассказ до сих пор считается одним из найболее точных описаний извержения вулкана. В этом рассказе Плиний Младший сделал своего дядю, Плиния Старшего, героем, отдавшим свою жизнь, спасая людей, попавших в эту национальную трагедию.

Плиний Младший, как и его дядя, преуспел в письме. Ему также удалось оставаться в правильных отношениях с римскими императорами. От этого зависела его жизнь, и он был достаточно умен, чтобы понимать это. Известно, что у одного из императоров на столе лежал приказ казнить Плиния Младшего. Однако этот приказ не был выполнен, потому что император был убит до того, как документ был подписан.

Плиний Младший унаследовал поместья своего дяди и служил римским императорам на протяжении всей своей карьеры, с 80 по 113 год нашей эры.

В статье Википедии о Плинии Младшем, о его жизни и трудах вы найдете всего несколько  абзацев:

Плиний Младший написал сотни писем, из которых 247 сохранились и имеют большую историческую ценность. Некоторые из них адресованы правящим императорам или известным деятелям, таким, как историк Тацит. Плиний служил имперским магистратом при Траяне (годы правления 98–117) и его письма Траяну представляют собой одну из немногих сохранившихся записей о взаимоотношениях между имперской канцелярией и губернаторами провинций. Плиний прошел через ряд гражданских и военных должностей, cursus honorum. Он был другом историка Тацита и мог нанять биографа Светония в свой штат.

Плиний также контактировал с другими известными людьми того периода, в том числе с философами Артемидором и Евфратом-стоиком, во время своего пребывания в Сирии.

Его последний пост перед смертью (первые годы второго века) наделил его полномочиями имперского губернатора Вифинии, современной Турции. В то время, когда Плиний младший служил императору Траяну, он уже приближался к возрасту, в котором был его дядя, когда умер при извержении Везувия.

Сохранившиеся письма Плиния Младшего вносят значительный исторический вклад. В них он спрашивает совета у императора Траяна по вопросам управления. Также Плиний рассказывает истории, которые сам находит интересными. Например, он написал рассказ о том, как одного рабовладельца избили и бросили умирать. Однако тот притворился мертвым. Заканчивая этот рассказ, Плиний описывает, как хозяин отомстил своим рабам.

После встречи с христианами Плиний Младший пишет императору Траяну письмо, впоследствии ставшее весьма известным в кругах исследователей событий первого столетия. 

Плиний императору Траяну.

Считаю своим священным долгом обратиться к тебе, государь, за разъяснением тех вопросов, которые возбуждают во мне недоумение. Для меня привычно, владыка, обращаться к тебе со всеми сомнениями. Кто лучше может направить меня в нерешительности или наставить в неведении?

Я никогда не бывал при процессах против христиан. Поэтому я не знаю, о чем их обыкновенно допрашивают и за что, и в какой мере наказывают. Я находился в немалом затруднении: признавать ли различие их по возрасту или совсем не следует отделять несовершеннолетних от более крепких, давать ли прощение за раскаяние или тому, кто когда-либо был христианином, отречение от христианства не принесет никакой пользы, казнить ли их за самое имя (nomen ipsum) при отсутствии других преступлений или наказывать за преступления (flagitia), находящиеся в связи с этим именем. 

Между тем, когда на некоторых мне доносили, как на христиан, то с ними я поступал следующим образом. Я допрашивал их, христиане ли они, и когда они сознавались, то я спрашивал их о том же второй и третий раз, пригрозив казнью. Тех, которые упорствовали, я приказывал отвести (видимо, на смертную казнь, ducijussi). Я не сомневался, что каково бы то ни было то, в чем они сознавались, их упорство и нераскаянность, конечно, заслуживают кары. Но кроме казненных, были другие такие же безумцы. Но так как это были римские граждане, то я предназначал их к отсылке в столицу. Но раз затронутое дело пошло дальше; встречались новые осложнения. 

В поданном мне безыменном доносе в списке христиан значилось много таких лиц, которые заявили, что они не христиане и даже никогда не были христианами. Когда они вслед за мною произнесли воззвание богам и воздали поклонение твоему изображению, которое я велел принести вместе со статуями богов, и прокляли Христа (действительных христиан, говорят, нельзя принудить ни к тому, ни к другому, ни к третьему), то я счел возможным отпустить их.

Другие, значившиеся в списке, сознались, что были некогда христианами, но вышли из их общества, одни три года тому назад, другие несколько раньше, а некоторые даже двадцать лет назад. Все они почтили твое изображение и статуи богов, а Христа прокляли. 

Они утверждали, что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они в установленный день собирались до рассвета, чередуясь, воспевали Христа как бога и клятвенно обязывались не преступления совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова и отказа выдать доверенное. После этого они обычно расходились и сходились опять для принятия пищи, обычной и невинной, но что и это они перестали делать после моего указа, которым я, по твоему распоряжению, запретил тайные общества. 

Тем не менее, счел я необходимым двух рабынь, которые назывались ministrae (очевидно, греческое ai diakonoi — диакониссы), подвергнуть пытке, чтобы разузнать, что здесь справедливого. Но я ничего другого не нашел здесь, кроме суеверия грубого и безмерного. 

Поэтому, отложив дальнейшее разбирательство, я прибегаю к твоему совету. Дело, по-моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие находящихся в опасности множества людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов, которых зовут и будут звать на гибель. Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям, но, кажется, ее можно остановить и помочь делу.  

Достоверно установлено, что храмы, почти покинутые, опять начали посещать; обычные службы, давно прекращенные, восстановлены, и всюду продается мясо жертвенных животных, на которое до сих пор едва-едва находился покупатель. Из этого легко заключить, какую толпу людей можно исправить, если позволить им раскаяться.

Траян Плинию.

Ты поступил вполне правильно, мой Секунд, произведя следствие о тех, на кого тебе донесли, как на христиан. Установить здесь какое-нибудь общее определенное правило невозможно. Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, заявив, что они не христиане, и докажет это на деле, т. е. помолятся нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением. Безымянный донос о любом преступлении не должно брать во внимание. Это было бы дурным примером и не соответствует духу нашего времени.

Христианство распространялось во всех областях Римской империи и за ее пределами.  Интересно, что Плиний Младший писал римскому императору Траяну между 110-113 годами нашей эры, что христианство распространяется «как зараза», как вирус.

«В опасности множество людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов… Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям…»

Христианство беспокоило Плиния как разрушительное массовое движение. Это движение, казалось, пронизывало все слои, но особенно низшие классы. При этом, в число лидеров могли войти все, даже люди из самых низких слоёв общества. Даже женщины-рабыни были в их числе. 

Христиане угрожали язычникам Римской империи уже своим существованием, не говоря уже об их странной религии и методах вовлечения в служение каждого человека, вне зависимости от расы, пола, ранга и образования. Язычники не понимали христиан. Они любили других, даже своих врагов, и молились за тех, кто их преследовал. 

Апостол Павел ясно дал понять, что христианство предназначено для всех.  Он написал: «Где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (послание Колоссянам 3:11).

Появились первые книги, написанные последователями Христа. Письма апостола Павла и Евангелия переписывались вручную и распространялись. Христианское учение касалось человеческих сердец и несло людям надежду. Ко времени Плиния Младшего христианство распространилось на более широкую аудиторию. Роберт Луи Уилкенс пишет:

Самые ранние христианские сочинения, в высшей степени богословские и ориентированные, в первую очередь, на христиан, представляют жизнь Иисуса и начало церкви, как поворотный момент в истории, тогда как нехристиане рассматривали христианское сообщество как крошечную, своеобразную, антисоциальную нерелигиозную секту, привлекавшую своих приверженцев из низших слоев общества. – («Христиане, какими их видели римляне». Пресса Йельского университета. Роберт Луи Уилкенс. 2003. стр. XIX)

Лидеров этого движения называли епископами. Они не были епископами с церковной иерархией в пониманиии современной церкви. Эти епископы отвечали за добавление в команду новых рукоположенных христианских лидеров, что ускорило распространение Евангелия и усилило его влияние. Епископы, жившие в 70–300 гг. нашей эры, имели тесную связь с моделью служения, существовавшей во времена апостолов, путешествовавших из города в город, чтобы проповедовать Евангелие и взращивать новых лидеров из числа местных христиан. Обычно такими руководителями были зрелые (старшие) христиане, рукоположенные в служители (дьяконы). Однако, по мере того, как христианство расширялось, роль епископа превратилась в управление существующими церквями, и часто не связана с воспитанием большего числа христианских лидеров.