Чтение 2 - БОГОСЛОВСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАННЕЙ ЦЕРКВИ

ГЛАВА 5

БОГОСЛОВСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАННЕЙ ЦЕРКВИ

Изначальная апостольская весть об Иисусе Христе была относительно проста. Но эта, на первый взгляд, простая весть содержала в себе великие идеи, над которыми ломали головы лучшие и самые глубокие мыслители, начиная с апостольских времен. Богословы, которые боролись с некоторыми из этих идей, часто приходили к совершенно неприемлемым для других христиан заключениям. Подобные богословские различия происходили еще во времена апостолов и продолжались целые века. Поэтому ранняя церковь и уделяла столько внимания противостояниям, развившимся из исторических различий.

Мы уже говорили о гностиках. С его отрицанием воплощения Христа, гностицизм стал угрозой единству церкви еще в апостольский период. Ученые подозревают, что вторая глава Послания к Колоссянам Павла была направлена против ереси гностиков. Большая часть Первого Послания Иоанна также отражает ошибки гностицизма: Иоанн утверждал, “что рассматривали, и что осязали руки наши [Христа ]“ (1 Ин. 1:1), и что дух антихриста пребывает во всех, кто “не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти" (4:3). Несмотря на все разоблачения и осуждение со стороны апостолов, учение гностицизма сумело продержаться на протяжении всего периода ранней церкви, хотя и подвергалось постоянным атакам и критике различных христианских писателей, среди которых был и Ириней.

Еще одним фронтом борьбы церкви стал монтанизм. Монтан, новообращенный, крещенный во Фригии в Малой Азии, начал в 156 году говорить на языках и пророчествовать; вскоре к нему присоединились две прорицательницы, Присцилла и Максимилла. С одной стороны, монтанизм представлял собой ригористичную, пророческую ветвь христианства, большинство сторонников которой были настоящие энтузиасты, стремящиеся оживить ожидание второго пришествия. Но некоторые историки склонны видеть в этом течении реакцию - на продолжающуюся централизацию и распространение монархических епархий. С другой стороны, некоторые исследователи видели в нем попытку возвращения к первоначальной простоте и независимости верующих в апостольской церкви. Но сторонники монтанизма не считали себя “возвращенцами" к чему бы то ни было; они рассматривали себя как получивших “новое“ духовное излияние¹. Это движение просуществовало всего лишь полвека, потому что против него выступали большинство церковных лидеров, видя в нем угрозу стабильности и порядка в церквах. Более того, они считали, что учение монтанизма подкрепляет излишний фанатизм, который мог нарушить моральную чистоту пастырей и верующих. Великий церковный деятель Северной Африки III века Тертуллиан принял монтанизм не из-за его эмоциональной настроенности, а потому что увидел в нем моральный и духовный ригоризм, которого начисто была лишена официальная церковь.

Дата праздника Пасхи сама по себе не является богословским предметом, но она спровоцировала в ранней церкви множество теологических дискуссий. Многие христиане, особенно в Малой Азии во II веке, продолжали праздновать Пасху в соответствии с еврейским календарем — в четырнадцатый день еврейского месяца Нисана, что привязывало ее к празднованию еврейской пасхи. Другие христиане считали, что Пасха должна совпадать с воскресным днем, поэтому они отмечали ее в воскресенье, следующее за 14-м днем Нисана. Тех же христиан, которые привязывали Пасху непосредственно к 14-му дню Нисана, стали называть “квартодециманианами“ (“четырнадцатниками").

Волнения произошли в 120 году, когда в Риме оказалось много квартодециманиан. Они постились во время еврейской пасхи, а затем праздновали; римляне же продолжали пост до воскресенья. То, что некоторые христиане постились в то время, как другие христиане праздновали, вызвало очень неприятные чувства, недоброжелательные разговоры и, в конечном итоге, опасения за богословскую чистоту учения. Епископ Поликарп специально приехал из Смирны в Рим для обсуждения сложившейся ситуации с епископом Аникетом, но они так и не смогли достичь какого-либо конкретного компромиссного решения, кроме взаимных призывов к терпимости.

Ситуация продолжала оставаться необычайно острой вплоть до конца века, когда епископом Римским стал Виктор (годы правления 189—199), предавший анафеме за этот конфликт церкви Малой Азии. Этот эпизод представляется важным не только потому, что обсуждался такой великий праздник как Пасха, но и потому, что он высветил все возрастающую роль епископа Римского. Поликрат, епископ Ефесский, протестовал, так как, по его мнению, Виктор не имел ни права, ни власти отлучать церкви Малой Азии, потому что они крепко связаны с апостольскими традициями. Ириней Лионский, западник, имеющий малоазиатские корни, но принявший западные формы религиозной практики, также выступил против Виктора. По его мнению, у епископа Римского не было власти над церквами Малой Азии. Виктор отказался от своего отлучения, но несмотря на это в споре победила римская дата празднования Пасхи. Для определения дня Пасхи использовались различные “циклы“: 19-летний, 84-летний, 111-летний и множество других. Собор в Никее рассмотрел и этот вопрос; в результате была установлена формула подсчета дней, которой мы пользуемся и поныне: Пасха празднуется в первое воскресенье после дня весеннего равноденствия (21 марта). Однако, даже несмотря на такое решение, различия в определении дня празднования Пасхи в будущем создавали много трудностей.

На Западе в начале III века возникла новая проблема — монархианизм. Темой дискуссий стали взаимоотношения между Вечным Отцом и Его Сыном, Иисусом Христом. Некоторые мыслители того века попросту считали, что Отец и Сын — две разные фигуры в религии. Монархианцы, однако, были приверженцами монотеизма. Одна группа монархианцев была известна как сторонники усыновления, или “динамические монархианцы". Они верили, что Иисус был просто “усыновлен“ Богом, являлся “приемным" Сыном Божиим (неправильная трактовка слов Петра в Деян. 2:36: “Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса"). Слово “динамичные" произошло от греческого слова “дюна-мис" — “сила“, “могущество"; “могущество“ Божие сошло на Иисуса. Таким образом, в монархианизме была соблюдена единственность, исключительность Бога; сторонники этого течения не считали Иисуса Богом; они полагали, что Он — человек, которого Бог использовал в Своем божественном плане, но никак не Бог.

Вторая группа монархианцев получила название модалистов; они верили, что Бог-Отец и Бог-Сын — одно лицо. Единственное различие состоит в способе (“модусе“) их проявления. Эта точка зрения получила еще одно название, сабеллионизм, по имени одного из его вдохновителей Сабеллия. Их называли также “патрипассионистами" (“отцестрадальцамй“), потому что они считали: во время распятия Христа (страданий, страстей) Сам Отец был на кресте.

Эта идея в свою очередь у многих вызвала беспокойство в том смысле, что модалисты отрицают самостоятельное существование Христа, а это уже неприемлемо. Тертуллиан (160—220), один из выдающихся писателей, выступил против модалистического монархианизма. Он настаивал, что Бог есть Отец, Сын есть Бог. Святой Дух тоже есть Бог; но они представляют собой не трех богов, а Одного. Он указывал на необходимость понять: Бог представляет собой одну Сущность, одно Естество в трех лицах. Таким образом, он пытался утвердить уникальность каждой из трех личностей Божества; но в то же время он хотел защитить фундаментальные принципы монотеизма.

Трудности с рассмотрением взаимоотношений внутри Божества и, как следствие, вопрос о природе Христа, продолжали терзать церковь в течение следующих двух столетий. Это христологическое противостояние, как назвали эти споры, были несомненно важнейшей богословской проблемой того периода.

Первым значительным противостоянием стало арианство. Оно основывалось на учении Ария (250—336), пресвитера александрийского, но впитало в себя много различных составляющих. Одной из них стало растущее соперничество между патриархиями Антиохии и Александрии, о котором говорилось в предыдущей главе. Другим важным фактором являлось развитие на востоке империи различных школ толкования Библии. Библейские чтения в Антиохии ориентировались на буквальную интерпретацию Писания, интерпретируя тексты в их историческом контексте. При таком подходе Христос рассматривался как исторический персонаж-человек. В Александрии же основным методом интерпретации являлась аллегория; такое толкование развили в предыдущем веке Пантен, Климент и Ориген. Они пытались “одухотворить“ тексты Писания, так как в этом случае можно было объяснить все неудобные для них места², назвав их аллегориями. Арий же встал во главе противоположной точки зрения. Хотя он родился в Ливии, но образование получил в Антиохии, где и приобрел свое историческое мировоззрение. Затем он возглавил местную церковь в пригороде Александрии.

В 318 году епископ Александр из Александрии (313—328) впервые использовал слово “гомоусиос" (“единосущный") при описании взаимоотношений между Сыном и Отцом. Арий обвинил его в опасной близости к Сабеллию. В противовес этой точки зрения он заявил, что только Отец является истинным Богом, а Иисус представляет собой подчиненное божество. В качестве доказательств он приводил некоторые строки Писания, в частности, Притч. 8:22 (“Господь имел меня“*, что, по его мнению, свидетельствовало о создании Сына) и Ин. 14:28 (“Отец Мой более Меня“). Арий продолжал, так как Сын был создан, Он был создан в определенное время, а до того времени Сына не существовало. Это нашло отражение и в девизе Ария: “Было, когда не было Его“.

Александр и большая часть духовенства в Александрии считали подобную точку зрения неприемлемой. Александр созвал собор, состоявший более чем из ста епископов из Египта и Ливии. На совете Арий был предан анафеме и с несколькими своими последователями был отлучен от церкви. Было бы проблемой, если бы этот процесс ограничился только Египтом, но Арий принадлежал к антиохийской школе и на его защиту встали многие ее представители. Менее чем за два года этот богословский спор перерос в самый крупный конфликт в восточной церкви. Император Константин было очень разочарован тем, что донатизм нарушал единство церкви на Западе империи, но он надеялся, что после смерти Лициния в 324 году церковь на Востоке явит собой пример единства для разделенной Империи. И теперь тем более обескуражили его раздоры в восточной церкви. Константин решил, что этот вопрос может успешнее других разрешить собор епископов. Поэтому он обратился с призывом ко всем епископам Империи собраться в Никее летом 325 года. Это совещание стало первым в длинной череде “вселенских соборов“.

На самом деле эти соборы не были в полном смысле вселенскими; на них присутствовали приблизительно 300 епископов, только три или четыре из них представляли западную церковь. Но, без сомнения, это был самый представительный собор со времен собрания, описанного в Книге Деяний, гл. 15. Также не возникает сомнений, что призыв провести собор был вызван требованием времени, с точки зрения как богословской, так и организационной. Константин согласился оплатить все связанные с ним расходы. Император очень хотел, чтобы совещание принесло положительные результаты. Но так как Константин занимал откровенно антиарианскую позицию, то многие считали, что решения собора были предопределены заранее.

Собор продлился месяц, и все это время непрерывно обсуждался вопрос об Арии. Сразу было очевидно: целиком позиция Ария неприемлема для большинства участников, но многие епископы были готовы выработать компромиссное решение. Некоторые предлагали свои формулировки, но александрийские лидеры настояли на включении в окончательную формулировку символа веры слова “гомоусиос" (“единосущный“), также “Бога истинного от Бога истинного" и “рожденного, не сотворенного“. Принятое решение заканчивалось анафемой всех девизов, используемых Арием, таких, как “было, когда Его не было“ и других³.

Окончательный документ подписали все присутствующие, за исключением Ария и еще двоих; все трое были изгнаны. На Никейском соборе рассматривался также способ подсчета дня празднования Пасхи. По завершении собора Константин устроил для участников этого церковного форума роскошный пир, настолько роскошный, что Евсевий, знаменитый христианский историк, писал, что все это скорее напоминало чудесный сон. Для тех, кто выжил, перенеся все гонения предыдущих десятилетий, это возможно было и так. Вот как далеко продвинулась церковь за последние несколько лет.

Два месяца потребовалось епископам для того, чтобы, приняв участие в соборе, вернуться домой. Вскоре стало очевидным, что значительное число епископов поставило свои подписи под окончательным решением только из-за уважения к пожеланиям императора, но не потому, что это было их собственное мнение. Хотя арианство было официально осуждено, оно жило и многие его сторонники занимали в церковной иерархии достаточно высокое положение. Их назвали полуариане, и они сформировали свою политически активную группу, поставившую перед собой задачу дискредитировать трех основных противников Ария. Не прошло и десяти лет, как им удалось добиться своего: этих троих сослали; среди них был и Афанасий (296—373), ортодоксальный лидер никейской партии, занимавший в то время пост епископа Александрийского.

Религиозная борьба продолжалась. Со смертью Константина в 337 году, согласно его желанию. Империя была поделена между тремя его сыновьями. Один из них, Констанций, унаследовавший западную часть, был убежденным арианином. В течение всего его двадцатичетырехлетнего правления (337—361) религиозная смута продолжалась, хотя и произошел значительный сдвиг в пользу никейской партии. Экстремисты из сторонников Ария с каждым днем теряли поддержку, в то время как последователи ортодоксальных позиций все шире распространяли свою точку зрения среди верующих.

К концу жизни Констанций лишился контроля над западными территориями, которые были отданы его братьям; в очередной раз империя была раздроблена. После смерти Констанция в 361 году власть захватил его племянник Юлиан, последний представитель рода Константина. Новый император рос как христианин, но в молодости обратился в язычество. Его часто называют Юлиан Отступник. В течение двух лет своего правления (361—363) он пытался реставрировать язычество. При этом он попытался скопировать церковную организационную систему и практически целиком перенести ее на язычество: там тоже должны были быть епископы, архиепископы и т.д. Однако это было нереально. Как религия, претендующая на истинность, язычество уже умерло, но Юлиан никак не хотел этого понять. Он был своего рода анахронизмом IV века и с его смертью в сражении с персами в 363 году окончательно перестало существовать и язычество.

Юлиана сменили два императора. Император Валентиниан (364—375) был никейцем, но он отдал власть над восточной половиной империи своему брату Валенту, стороннику Ария. После гибели Валента в битве с готами в 378 году, власть унаследовал Феодосий, военачальник из Иберии (современная Испания), по своим взглядам принадлежавший к никейской партии. Феодосия постоянно тревожили богословские споры на Востоке, поэтому в 381 году он созвал очередной вселенский собор в Константинополе.

В повестке дня этого собора были четыре основных пункта. Во-первых, этот собор подтвердил символ веры, выработанный в Никее. Это уже был настоящий конец арианства на востоке империи. Вторым вопросом стояло обсуждение македонианства. Движение, получившее свое название по имени Македония, епископа Константинопольского, 352—362, относило к Святому Духу все то, что ариане говорили про Иисуса Христа, и о подчиненной божественности, и о сотворении. Иногда последователей этого учения называли "пневматомахи" — противники и борцы против Святого Духа. В решения никейского форума добавили еще один пункт: Святой Дух исходит от Отца, поэтому Дух — больше, чем подчиненное божество, хотя эта фраза все равно оставалась двусмысленной. В восточной части Империи верили, что Дух исходит от Отца “через Сына“, а на Западе господствовала иная точка зрения: Дух исходит “от Отца и Сына". В восточной позиции присутствовал какой-то намек на иерархию, когда в западном представлении и Отец, и Сын совершенно равны. Впоследствии на этой фразе западных богословов “и Сын" возникает новое противостояние — filioque (лат. "и Сына"). В Константинополе тридцать шесть епископов — македонианцев покинули собор после того, как их позиция была осуждена.

Третьим вопросом в повестке дня Константинопольского собора стояло аполлинарианство. Аполлинарий (310—390) был убежденным антиарианином и хотел особо выделить, что Иисус

является всецело Богом. Фактически он отрицал вторую часть учения: Иисус всецело человек. Он верил, что Сын не может меняться, поэтому Он не обладает человеческим духом и человеческой душой. Наиболее ортодоксальные представители церкви немедленно отреагировали на это утверждение, заявив, что если бы это было истинно, то тогда невозможно было бы полное воплощение Христа. Они указывали: все, что Сын не мог претворить, Он не мог и- искупить, а следовательно и распятие ничего не значит. Поэтому собор осудил также и аполлинарианство.

Четвертый пункт повестки дня не имел ничего общего с этими христологическими спорами, но отражал постоянную борьбу за первенство среди церквей. Одно из постановлений Собора гласило: епископ Константинопольский первенствовал после епископа Римского, поскольку Константинополь был Новым Римом. Это постановление имело огромное политическое значение: за Константинополем признавалась власть на Востоке, что выводило из спора за первенство патриархии Александрии и Антиохии; политическая подоплека этого постановления состояла в том, что Константинополь стал новой столицей Империи после того, как был построен Константином в 330 году. И именно с этого времени Константинополь, а не Рим считался столицей объединенной Империи. Рим по-прежнему считался городом, где была основана Империя, и поэтому за ним безоговорочно признавалось первенство чести. Константинополь в сознании людей всегда был вторым городом. Следовательно, если Римскому епископу всегда оказывались первые почести в церкви, то епископ Константинопольский занимал второе место. Значение этого решения не просто в защите прав епископа Константинопольского от возможных посягательств на его положение в церковной иерархии; здесь просматривается гораздо более глубокий подтекст: политический престиж города увязывался с духовным его лидером. Более поздние защитники папского главенства использовали это решение Константинопольского собора для доказательства первенства Рима еще в ранней церкви; противники этой теории указывали, что по природе своей подобное первенство представляет скорее политический факт и Рим получил его только благодаря тому, что являлся первой столицей Империи. Следовательно, этот примат не имеет ничего общего с первенством наследования Петру; это только признание в орбите светской политики IV века.

Несмотря на принятые Собором решения, мира среди христиан не наступило. По-прежнему оставалось множество богословских затруднений, которые в Константинополе вообще не рассматривались, и по-прежнему между тремя восточными патриархиями шла упорная борьба за духовное верховенство. По крайней мере два вопроса не только не были разрешены, но еще больше запутаны. Каждый город старался победить в споре за лидерство и власть, защищая свое излюбленное богословское течение. И было очевидно, что богословские конфликты будут продолжаться и углубляться.

Если на Востоке продолжались указанные выше споры, то на Западе также существовал ряд своих спорных тем. Все они представлены в жизни Августина (354—430). Родившийся в Северной Африке в семье язычника и христианки одаренный юноша с детства целиком посвятил себя поискам мудрости и изучению философии. Вначале он изучал манихейство, затем философию неоплатонизма. В 30 лет он перебрался в Милан, где услышал проповеди великого местного епископа Амвросия. Окончательно обратившись в христианство, Августин вернулся к себе домой, в Северную Африку и вскоре занял ведущее положение в церкви, даже несмотря на то, что она была расположена далеко не в лучшем месте, в 130 километрах от Карфагена, в городе под названием Гиппон (Hippo Regius). Как епископу ему пришлось принять участие в решении проблем донатистов, и роль, которую он сыграл в этом конфликте на важном африканском соборе в 411 году, способствовала скорому прекращению деятельности сторонников Доната.

Другим камнем преткновения в начале V века стало учение британского монаха Пелагия (?—419). Пелагий в течений десяти или двадцати лет жил в Риме. Он считал, что в вечном городе моральные устои нетверды, а атмосфера скандальна, что здесь недостаточно говорится об ответственности человека за его образ жизни. Причину этого Пелагий видел в учении о первородном грехе. Согласно этой доктрине, грех является наследием Адама, а человеческая природа настолько греховна, что не может подчиняться Божиим заповедям. Пелагий хотел встряхнуть эту моральную вялость, но в конце концов он создал свое собственное нравственное учение, в котором подчеркивалось, что человек может жить безгрешной жизнью.

Августин выступил против этого учения, особо указав на наследственную природу первородного греха, всеобщую человеческую распущенность и на предопределение. В предыдущие полтора века крещение младенцев стало обычным делом, и Августин справедливо заметил, что крещение младенцев можно использовать как аргумент в пользу непреодолимого бремени первородного греха. Ведь крестить младенца имело смысл только, если на нем уже лежал грех. Вообще, Августин оказал огромное влияние на богословие не только V века, но и на ученых более позднего времени. Его авторитет в церкви был настолько велик, что он влиял на богословские споры больше, чем какой-либо другой писатель, кроме апостолов. Идеи первородного греха, человеческой порочности, предопределения, младенческого крещения и необходимость для человека ожидать Божией благодати, — влияние всего этого на раннюю церковь, да и на все церковное развитие вплоть до наших дней невозможно переоценить.

Между тем на Востоке вспыхнул новый христологический конфликт, который достиг апогея, когда епископом Александрийским стал Кирилл (412—444), а главой Константинопольской епархии — Несторий (428—431). Несторий родился в Антиохии, где и познакомился с историческим методом интерпретации Библии и с идеей тщательного охранения человечности Христа. Таким образом, он всячески подчеркивал человеческую природу Иисуса в ущерб Его божественности. Искрой, которая зажгла пожар этой дискуссии, стало использование названия “Феотокос" (буквально "Богородица“ или “Матерь Божия") по отношению к Марии. Несторий же стоял за применение другого термина, “Христотокос", (буквально “Христородица"). Более того, он вообще отрицал правомерность употребления слова “Бог" по отношению к двух- или трехмесячному ребенку.

В основе учения Нестория лежала идея о двух раздельных личностях в воплощенном Христе — человеческой и божественной. Эти две личности оставались различными в своем “союзе" в Иисусе из Назарета. Несторий считал, что александрийские теологи неправильно выделяют божественность Христа, что и подчеркнул словом “феотокос". Хотя основные споры разгорелись вокруг использования этого термина, основой конфликта послужило убеждение Нестория о двух личностях исторического Христа.

В результате император Восточной империи Феодосий II (408—450) созвал еще один вселенский собор, третий по счету, в Ефесе в 431 году. И хотя александрийские епископы настойчиво призывали всех прибыть на этот собор, Несторий отказался приехать в Ефес. Кирилл Александрийский зачитал постановление, принятое относительно единства двух личностей в Христе, которое одобрил весь собор. Но 43 епископа из Антиохии и окрестностей еще не прибыли, поэтому, когда голосовали о принятии решения по поводу Нестория, все 198 собравшихся проголосовали против константинопольского епископа. Император низложил его и выслал.

Так как Несторий был епископом Константинопольским и в то же время учеником Антиохийской школы, Кирилл понимал, что решение в Ефесе поставило Атександрию над двумя другими городами. Торжествуя, он перестал выбирать выражения в своих заявлениях. Его высказывание о двух природах Христа оскорбило даже его сторонников, поэтому ему пришлось добавить, что хотя абстрактно он может представить себе две природы, соединенные во Христе, но в Воплощенном Господе существует после этого союза только одна природа. Евтихий, монастырский деятель из Константинополя, извлек из забвения слово “монофизис" (“одна природа") и, благодаря его работам, оно стало очень популярным. Евтихианство, как стало называться это движение, имеет другое название — монофизитство. Это движение имело очень много общего с аполлинарианством, только вместо понятия “одна душа“ использовалось понятие “одна природа". Но ортодоксы выдвинули те же возражения: Христос не мог искупить то, что Он не принял. Человек, по определению, обладает человеческой природой, и, если бы Христос не обладал этой природой, то Он никоим образом не может являться образцом для человечества.

Чтобы разрешить вновь возникшие противоречия, император Феодосий созвал очередной собор в Ефесе в 449 г. Кирилл умер несколькими годами раньше, и его сменил Диоскор (444—454), его племянник. Он был еще более радикальных взглядов, чем его предшественник. На собор он привел с собой много монахов, которые создавали видимость поддержки уличной толпы. Епископ Константинопольский Флавий был избит египетской делегацией и от полученных побоев через три дня скончался. Епископ Римский Лев I (440—461) прислал письменное послание, в котором высказывал свою точку зрения по этому вопросу, но его даже не зачитали. Собор попросту заклеймил позицию монофизитов. Лев I позднее называл это собрание не Собором, а “разбойничьей сходкой".

На следующий год император Феодосий погиб, упав с лошади. После его смерти к власти пришел Маркиан (450—457). Феодосий поддерживал александрийскую группировку, тогда как Маркиан твердо стоял на ортодоксальных позициях. В результате был созван еще один собор, на этот раз в Халкидоне, в 451 году. И хотя высказывались мнения о необходимости созыва собора в Никее, но Маркиан выступил за более близкое место его проведения, чтобы он мог оказывать на него влияние. Ему не хотелось повторения ефесских беспорядков. Халкидон находился как раз напротив Константинополя через пролив Босфор. В нем участвовало более пятисот епископов, и он стал самым широким собранием за всю историю ранней церкви. С самого начала своей работы Собор обвинил Диоскора и некоторых его сторонников, обладавших властью, и низложил их.

Халкидонский собор совершенно ясно и недвусмысленно обвинил монофизитов. У всех четырех вселенских соборов была одна общая проблема: будучи последовательны в своем стремлении заклеймить ересь, они не предлагали никакого позитивного объяснения истинного учения о природе Христа. Часто противостояние заканчивалось полной поляризацией мнений и крайностями; так произошло и на этот раз. В учении о природе Христа имеются два полюса: Его человечность и Его божественность. Основная трудность заключалась в попытке удержать эти два полюса в более или менее равновесном состоянии, не дав какой-нибудь точке зрения добиться перевеса. Ариане слишком подчеркивали подчиненную природу Христа, что принижало Его божественность. В свою очередь, сторонники Аполлинария сводили на нет Его человеческую природу. Несториане виновны в дальнейшем принижении Его божественности, на что монофизиты немедленно отреагировали, отказав Иисусу в человечности. Было совсем не сложно обвинять друг друга в ошибках; но что же на самом деле представляла собой природа Христа?

Помните, послание епископа Льва⁴ было проигнорировано Ефесским собором в 449 году? На этот раз оно было зачитано перед всем собранием. Лев осуждал и несториан, и сторонников монофизитства. Проще говоря, его послание сводилось к трем основным пунктам: 1. Иисус на 100% Бог. 2. Иисус на 100% человек. 3. Между этими двумя положениями нет никаких противоречий. Все предельно ясно: истинный Бог; истинный человек; союз.

Эти четыре первых Вселенских Собора были чрезвычайно важны для богословия ранней церкви. Хотя христологические противостояния время от времени вспыхивали с новой силой, основные, базовые принципы были все-таки выработаны. Наконец было достигнуто соглашение, что природа Христа представляет собой не имеющий строгого определения союз божественности и человечности. Решения Халкидонского Собора закрепили ранее достигнутое согласие о природе Троицы и природе Христа. Эти решения стали и остаются до сих пор богословской ортодоксией.

Но точно как арианство не умерло после осуждения на Никейском соборе, так и монофизитство продолжало существовать после Халкидонского собора. Это течение было так укоренено в некоторых восточных церквах, что оно выжило и давало о себе знать на протяжении нескольких веков. Более того, три довольно значительные географические зоны на востоке стали в основном монофизитскими: Египет, Сирия и Армения (северо-восточная часть Малой Азии). В течение века монофизитство заняло настолько прочные позиции, что эти регионы перестали подчиняться другим, более ортодоксальным, греко-говорящим регионам Империи. И когда в VII веке на эти территории со стороны Аравии вошли мусульмане, то монофизи-ты предпочли подчиниться власти ислама, а не греческих ортодоксов.

Послание Льва ярко осветило значение Халкидона. Вместо того, чтобы решать какие-либо абстрактные богословские вопросы по поводу уникального смешения, которое являет собой природа Христа, Лев всего лишь заявил: “Это именно так!“ и принял это. Восток в течение многих веков пытался на философском языке объяснить, что же представляет собой Воплощение. Лев даже не пытался этого сделать. Этот неодинаковый подход отразил растущие различия между восточной и западной частями Римской империи. Восток проявил себя более созерцательным, склонным к философским теоретизированиям, основанным на греческой философии. Запад же был более практичен, он впитал в себя и отразил даже в сугубо духовной сфере римские успехи в технике и военном деле. Возможно, это не простое совпадение, что пока на Востоке шли схватки с монофизитами по довольно абстрактному вопросу о природе Христа, на Западе развернулся спор с пелагианством, сторонников и противников которого, как известно, беспокоила повседневная жизнь человека. Эти различия между Востоком и Западом с течением времени все более углублялись, пока в конце концов не привели к первому великому расколу христианского мира.

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ 5

Hefele Ch. J. A History of the Councils of the Church. — Edinburgh: T. & T. Clark. — 1872—1896.

Пятитомный труд католического ученого о первых семи соборах (до 787 года); самое полное исследование подобного рода на английском языке.

Jedin Н. Ecumenical Councils of the Catholic Church: An Historical Survey. — N.Y.: Herder & Herder. — 1960.

Краткий обзор соборов от Никейского до Первого Ватиканского.

Kelly J.N.D. Early Christian Doctrines. — N.Y.: Harper & Row. — 1960.

Очерк развития христианского учения в первые пять веков, в том числе христологических споров. Содержит важные источники и интересные оценки.

Sellers R.V. The Council of Chalcedon: An Historical and Doctrinal Survey. — L.: S.P.C.K. — 1961.

Исчерпывающее и доступное исследование Халкидонского собора.

Stevenson J. (ed.) Creeds, Councils, and Controversies: Documents Illustrative of the History of the Church, A.D. 337—461. — L.: S.P.C.K. — 1966.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ГЛАВЕ 5

1. Согласны ли вы с тем, что Пасха должна привязываться к лунному циклу, или вы считаете, что ее надо праздновать в определенное воскресенье каждого года (как, например, День благодарения отмечается каждый год в четвертый четверг ноября)? Должны ли мы этот праздник называть Пасхой или Воскресением Христовым?

2. Как вы считаете, по важному ли поводу разгорались христологические споры, или они были просто богословским теоретическим изыском, не представляющим особого значения?

3. Изучите учение о Христе, даваемое Свидетелями Иеговы, и сравните его с учением Ария.

4. Если Мария является матерью Иисуса, и если Божество состоит из Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Святого Духа, то почему Мария не может быть признана как “Мать Бога“?

5. Сделайте письменный анализ того, до какой степени первые четыре века отражали основные направления политического давления на церковь и манипуляций.

6. Некоторые ученые утверждают, что все богословские проблемы ранней восточной церкви являются умосозерцательными (вопрос о Троице и о природе Христа), в то время как на Западе решались более практические вопросы (дискуссии об организации и природе церкви и о природе человека). Проведите дополнительные самостоятельные исследования и дайте оценку справедливости подобной позиции.

7. Составьте список христологических разногласий, указывая, по возможности, их сходства и различия.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 5

1. Краткий анализ монтанизма как возврата к прошлому или нововведения см. Wand J.M.C. "A History of the Earlv Church to A.D. 500". — L.: Methuen and Co., Ltd. — 1965.— P. 60.

2. "Неудобные", скорее "нежелательные" потому, что буквальное рассмотрение и трактовка данных текстов Писания могло оказаться слишком вульгарным для утонченной греческой культуры.

3. Никейские решения и анафемы можно найти в Schaff, I.

4. Более древние исторические книги часто называют этот документ "Книгой Льва". Это название вызывает представление о чем-то тяжеловесном и претенциозном. На самом деле письмо состоит всего из нескольких страниц. Но студенты должны быть знакомы со старым названием.

5. Письмо Льва опубликовано в Barry, I. Решения Халкидонского собора — в Schaff, II.

ГЛАВА 6

ЗАРОЖДЕНИЕ МОНАШЕСТВА

Христианское монашество как движение внутри церкви зародилось в конце III века, хотя некоторые сведения о нем относятся к самым первым дням христианства. Даже в Новом Завете нашли отражения некоторые первичные предпосылки и стимулы для монашества. Правила, по которым должна протекать монашеская жизнь, сложились под влиянием многих факторов. Здесь приводятся наиболее важные из них:

1) Непосредственной основой монашества послужила буквальная трактовка некоторых мест Писания. В позднем монашестве христианская жизнь рассматривалась как полное противостояние мирской жизни. Св. Писание учит нас не любить мир. История молодого богатого правителя постоянно напоминает нам об опасности мирского богатства. Другие тексты Писания учат нас распять свое “я". Поэтому основным поводом для создания монашества послужило желание строго придерживаться буквы и духа Писания, которое гласило: христиане должны избегать вовлечения в мирскую жизнь.

2) На этом явлении сказалось также влияние греческой философии, в частности учения о необходимости преодоления плотских желаний. Стоики учили, что нужно прожить свою жизнь без эмоциональных взлетов и падений. Гностицизм, интеллектуально разбитый христианством во II веке, вскоре вернулся в другом обличье, чтобы в третьем и последующих веках влиять на церковь через аскетизм — учение, которое напрочь отбрасывало все плотские желания. Историк Герберт Уоркмен рассматривал развитие монашества как еще одну главу в “истории самоотречения". Гностицизм учил, что плоть — это зло, создание низшего божества. Монашество приняло точку зрения, согласно которой все плотские желания — зло. Ранние монашеские обеты бедности (отречение от мира) и безбрачия (отречение от сексуальных и других плотских желаний), по сути, представляли взгляды на жизнь последователей гностицизма. Эти две идеи и составили фундамент монашества. К ним можно добавить три “разрешенных" желания: стремление одержать духовную победу .над физическим существованием; вести затворнический образ жизни; проводить много времени в молитве и постах. Эти пять сторон, взятые вместе, составили основное содержание раннего монашества.

3) Третья составляющая возникла приблизительно во времена правления Константина. В церкви всегда было достаточно много людей, которые чувствовали необходимость доказать свою веру (если не окружающим, то хотя бы самим себе). Именно они шли на демонстративную смерть; во все времена гонений на церковь подобные люди всегда шли на пытки и мучения. Но после того, как христианство начало пользоваться государственной поддержкой, гонения прекратились; таким образом стали невозможны и пытки христиан. Не имея возможности умереть за веру (“красное мученичество", по цвету проливающейся крови), все больше людей находили для себя выход в аскетизме (“белое мученичество“). Аскетами называли тех людей, которые приняли в качестве религиозной дисциплины строгое и полное самоотречение. Только через аскетизм эти люди могли показать свою безраздельную преданность христианству.

4) Последняя составляющая монашества возникла также при Константине и получила дальнейшее развитие после его смерти. Церковь в то время начали посещать несметные толпы людей, многие из которых далеко не из-за праведных побуждений; очевидно, произошло отклонение и в духовной жизни церкви. Среди новообращенных было много карьеристов, которые на самом деле не были искренне преданны христианству. Часть ригористов и сторонников чистоты веры не обманывались растущей численностью церкви. Именно эти люди решили отъединиться от мировой церкви и запереться, чтобы общаться с Богом в одиночестве. Эти люди стали первыми Настоящими монахами.

Как уже говорилось, в церковной жизни можно найти и более ранние следы монашества. Еще во времена Игнатия некоторые люди посвятили себя жизни в непорочности и безбрачии, хотя при этом оставались жить в своем доме. Но настоящее начало монашества было основано Антонием (251 — 356, это не ошибка, он прожил 105 лет)¹. Он родился в центральном Египте в очень состоятельной семье. На церковную службу он поступил, когда ему едва исполнилось 20 лет, прочитав разговор Иисуса с богатым юношей. Антоний воспринял его как лично против него направленное обвинение. “Продай имение твое и раздай нищим..." (Мф. 19:21). Он выполнил эти слова Иисуса, продал все, что имел, и стал монахом-отшельником. Пятнадцать лет он скитался в пустыне вместе с почтенным старцем в роли “ученика“ монаха. В 285 году он окончательно остался в пустыне, чтобы жить в полном одиночестве. Он стал затворником, анахоретом (от греч. anachoreo “удаляться“). Это был первый случай классического монашества. Наше слово “монах“ произошло от другого греческого слова “monachos“ — что означает “один“, “в одиночестве“.

В затворничестве Антоний часто вступал, по его понятию, в борьбу с дьяволом. Торговцы и просто путники, которые иногда проходили недалеко от его места обитания в пустыне, часто слышали удары бича и крики. Антоний вскоре привлек к себе внимание, и у него появились многочисленные последователи. Все они группировались вокруг него, стараясь подражать его образу жизни и служению. Но на самом деле они просто нарушали одиночество монаха. Поэтому в 305 году он пришел на край Египетской пустыни, чтобы организовать своих последователей в общество отшельников, получивших название laura (греч. “улица“). Эти lauras являлись собранием людей, которые занимали хижины на одной улице, и ими руководил аббат (семит. “отец“). По существу, эти люди пребывали в одиночестве, но их одиночество было совместное. Они не вели общей жизни, оставаясь каждый в своей хижине. Так как все они жили порознь, в одиночестве, их стали называть монахами.

Другие быстро поняли, что далеко не каждый может привыкнуть к подобной жизни. Пахомий (290—346) стал монахом-отшельником около 317 года, но только в 320 году он организовал первый настоящий монастырь в Верхнем Египте, на берегу Нила. Особый акцент делался на совместную жизнь всей группы (греч. “koinus bios“ — “совместная жизнь“), поэтому этот вид монашества получил название “киновитства“. Но Пахомий не только организовал, можно сказать, первый монастырь; он также составил свод правил для повседневной жизни в подобном обществе. Это был знаменитый “Устав Пахомия“ (позднее появились многочисленные другие уставы). Этих монахов стали называть “черным духовенством“. Однако во многих случаях они по-прежнему считались мирянами, так как их никто не посвящал в обычные духовные саны, такие как епископ, священник или дьякон. Монахи принимали особые обеты: обычные обета безбрачия и бедности, а Пахомий добавил к ним обет послушания — особенно послушания аббату. Пахомий также ввел обязательный ручной труд как часть распорядка для монаха. Это позволило монашеским общинам стать независимыми. Когда он умер, то осталось одиннадцать монастырей, бывших под его управлением, среди которых два женских.

На этом этапе развития монашество оставалось очень индивидуалистическим. В результате многие отшельники слишком далеко заходили в своих попытках подавить плотские желания. Начали наблюдаться различные эксцентричные выходки, которые все совершали во имя духовности. Некоторые монахи неделями жили практически без еды. Другие пытались научиться спать стоя посреди комнаты. Третьи всю ночь напролет простаивали по шею в ледяной воде. Четвертые устраивали себе такие маленькие кельи, что в них невозможно было стоять, сидеть или лежать. Один человек прожил в такой келье шестьдесят лет! Он нажил себе такой горб, что, однажды, проходя по полю, был убит землепашцем, который по ошибке принял его за волка. Другой отказался от занимаемой им высокой судебной должности со всеми ее красивыми одеждами и душистыми благовониями; став монахом-отшельником на берегу Нила, он плел корзины из тростника. Воду, в которой он размачивал тростниковые стебли, он менял только раз в году, чтобы ужасная вонь служила ему наказанием за долгие годы вдыхания сладких благовоний в зале суда².

Возможно, классическим примером экстремизма в монашестве стал Симеон Столпник (390—459). В возрасте 23 лет он стал анахоретом в пещере, где прожил сорок дней с прикованной к камню правой ногой. Только маленький кусок кожи защищал его щиколотку от железа этих кандалов. Когда по истечении сорока дней с него сняли эту цепь, то под ней почитатели обнаружили 20 жирных червей, которых Симеон отказался удалить, так как он считал их частью своего наказания. Летом он закапывал себя по шею в яму на весь день, и только с наступлением ночи его выкапывали.

В возрасте 33 лет Симеон совершил то, что сделало его знаменитым вплоть до наших дней: он построил для себя колонну (“столп“) высотой около шести футов, на которой прожил всю оставшуюся жизнь. Постепенно он увеличил высоту своей колонны, оставив для проживания маленькую квадратную площадку в шестидесяти футах над землей. Как святой человек, деливший свое время между небом и землей, он привлекал огромное количество последователей и просто поклонников, среди которых были даже цари и императоры, приходившие к нему за благословением и советом. Он никогда не мылся, и все, кто приходил к нему, чувствовали зловоние, исходящее от его тела. Он постоянно наносил себе раны и не давал затягиваться старым, позволяя червям питаться в них. Однажды, когда один червяк вывалился из раны, он положил его на место, сказав: “Ешь то, что тебе дает Бог“. Одним из его религиозных упражнений было касание лбом ноги; его поклонник сосчитал 1244 касания, но потом сбился со счета.

Возможно, наиболее значительной фигурой в развитии монашества был Василий (330—379), епископ Кесарии. Он заложил монастырь в Понте в 358 году, и устав, который он составил для этого монастыря, стал основой всего последующего восточного монашества, даже в России. Василия беспокоило растущее стремление к экстремизму среди монахов-отшельников. Его целью стало отвлечение общин от причудливых соревнований в аскетизме ради нормального посвящения себя общей жизни в монастыре.

Василий создал правила для выполнения четырех основных задач: 1) подавить анахоретов, вернув их в монастыри; 2) перевести монастыри из пустынь в городские центры; 3) ограничить строгости и самому себе навязываемые страдания. Подразумевалось, что этим ограничивается время, которое должно проводиться в сознательном ревностном поклонении. Раньше весь день монаха мог быть посвящен религиозному созерцанию. Василий ограничил время для молитвы; теперь молитвы проводились только семь раз в день (в соответствии с Псалмом 118:164), и еще одна молитва читалась в полночь. Эта ночная молитва получила название “монастырский час“; 4) поощрять обучение.

Этими мерами Василий направил большую часть энергии монахов в более продуктивное русло. Он ограничил число монахов в монастыре до разумных пределов (30—40 человек), постарался все монастыри отдать во власть местных епископов, переведя их на самообеспечение за счет ручного труда монахов, и вовлек монастыри в общественно-полезный труд, который включал в себя работу в больницах и школах и помощь сельским работникам в трудное время жатвы. Василий не был основателем восточного монашества, но его влияние было настолько велико, что он до сих пор рассматривается как его основатель.

Придерживаться “монастырских часов“, которые иногда называют еще “каноническими часами“, стало отличительной чертой монашества и на Востоке и на Западе. Эти часы состояли из семи церковных служб для всей монастырской общины. Эти периоды и приблизительное их время были следующие: 

Заутреня в середине ночи была установлена по двум причинам: во-первых, чтобы прервать крепкий ночной сон и тем самым не дать монахам наслаждаться этим удовольствием плоти; во-вторых, чтобы выполнить слова Псалома 118:62: “В полночь вставал славословить Тебя". Эта служба часто длилась целый час; монахов же, которые в течение ее засыпали, ждало суровое наказание.

Семь служб, которые проходили в течение дня, имели разную продолжительность. Некоторые могли длиться от часа и больше, другие всего несколько минут. Те монастыри, которые делали упор на труде монахов, как правило, проводили более короткие службы, чем монастыри, которые отдавали предпочтение религиозному созерцанию. Службы от заутрени и до девятого часа проводились строго в определенное время; остальные же увязывались с положением солнца. Так как зимой и летом солнечный день различен, то эти службы проводились в разное время года в разное время. В середине зимы заутреня часто откладывалась до восхода солнца; она служилась сразу после часов перед обедней, когда бы они ни наступали. В зависимости от климата и географии вечерня и вечернее богослужение также могли проводиться одна за другой. Однако результат был налицо: время молитвы и созерцания для монахов было строго регламентировано.

Между тем монашество на Западе развивалось по другому пути. Когда Афанасий в 339 году бежал в Рим, он привез с собой двух монахов: это было первое появление монахов на западе империи. Вскоре идеи монашества получили распространение и в самом Риме, подкрепленные примером и учением Иеронима (342— 420). Приблизительно в 374 году он пришел на восток, где в течение некоторого времени жил отшельником в пустыне, изучая древнееврейский язык. В 382 или 385 году он вернулся в Рим, где какое-то время служил секретарем Дамаса, епископа Римского (366—384). В 386 году Иероним вернулся в Палестину и там поступил в монастырь в Вифлееме, где провел остаток жизни. Он поддерживал монашество в годы своего недолгого возвращения в Рим. В Палестине его величайшим достижением стал перевод Библии на латынь, который ему поручил сделать Дамас. Этот перевод приобрел широкую известность в западной церкви. Известный под названием “Вульгата", он стал стандартным текстом Писания для всего латиноязычного христианства.

Несколько десятилетий спустя после появления монашества в Риме, оно возникает в южной Галлии, куда его привнесли странствовавшие в свое время по востоку христиане-одиночки. Первый монастырь в Галлии был основан Мартином Турским (335—397). В течение недолгого времени монашество на Западе прошло через епископальную стадию развития, когда монастыри открывались по указаниям епископов и непосредственно ими управлялись для своего собственного духовенства. Так поступал Мартин, так же поступал Августин несколькими годами позднее. Иоанн Кассиан был родом с Востока (360—435), но он пришел на Запад, где организовал два влиятельных монастыря около Марселя.

То, что Василий сделал на востоке, на западе империи повторил Бенедикт из Нурсии (480—550). Конечно, он не был первым монахом на Западе, но стал одним из главных организаторов западного монашества. Разочаровавшись в приверженности Рима к мирским радостям, около 500 года он удалился в пещеру. Он приобрел репутацию святого, которая привлекала к себе многих последователей; из них и были организованы первые небольшие монастыри. В 525 году местные завистники вынудили его переселиться на юг, в местечко Монте-Кассино. Там он основал новый монастырь, который стал штаб-квартирой монашеского ордена бенедиктинцев.

Устав, написанный Бенедиктом Нурсийским, стал основой для большинства монастырей в западном христианском мире. Его устав был книгой практических советов, как вести достойную монашескую жизнь. Устав поощрял смирение, бедность и послушание, хотя и ничего не говорил о безбрачии (это просто означало, что безбрачие подразумевалось к тому времени само собой). В дополнении Устав Бенедикта особо подчеркивал значение псалмов, которые необходимо было распевать в течение всей недели. Кроме того, иногда упоминались некоторые псалмы, которые привязывались к определенным дневным службам. Бенедиктинское монашество распространилось по всей Европе, постепенно вобрав в себя все остальные монастыри, за исключением кельтского монашества. Бенедиктинство стало практически единственной формой монашества на западе, начиная с VII и до конца XI века.

Другой значительной фигурой в раннем западном монашестве стал Кассиодор (485—580). Он состоял на римской гражданской службе, которую оставил при правлении остготов в 540 году, и основал монастырь в своем семейном поместье на юге Италии. Он сам увлекался книгами и заставил своих монахов переписывать старые латинские тексты. Со временем это занятие стало главным для монахов не только в этом монастыре, но и во многих других. Переписывая книги, монахи не только стали лучшими в копировании, но и повышали свой образовательный уровень. Бенедикт в своем Уставе особо выделил чтение; в совокупности политика Бенедикта и Кассиодора позволила монастырям стать важнейшими центрами образования и наиболее крупными библиотеками своего времени до создания в Европе первых университетов (XIII век).

Христианство среди кельтских племен заслуживает отдельного разговора, но так как оно оказало огромное влияние на становление монашества в Европе, мы немного поговорим о нем в этой главе. Кельтские племена появились в Европе около 500 г. до н.э. Они заселили большую часть западной Европы, включая Британские острова. В Южной Галлии кельтское христианство по достоверным сведениям появилось не раньше конца I или начала II века. В конце концов, когда Константин созвал свой собор, чтобы решить проблемы с донатистами, там присутствовали и три британских епископа. Это свидетельствует о значительном росте там новой веры. Возможно, однако, что христианство во времена Константина не имело особого влияния на Британских островах, находясь в тени не столько римского язычества, сколько кельтского варварства.

Ниниан (360—432) был первым значительным миссионером среди шотландцев, В 394 году он основал первый монастырь в Уиторне, на юго-западе Шотландии. Этот монастырь стал своего рода базой для дальнейшей евангелизации близлежащих земель, хотя с ограниченным успехом. Патрик (389—461) был настоящим британцем, родом с северо-запада Англии, в детстве похищенный пиратами и проданный в рабство в Ирландию, где ему пришлось проработать много лет. Позднее Патрику удалось бежать, и в 432 году он вернулся в Ирландию уже миссионером.

Существует немало расхождений и неясностей в отношении служения Патрика в Ирландии. Не подлежит сомнению, что он был там и стал наиболее известной христианской личностью в истории Ирландии. Большая часть его работы осуществлялась в северной части острова; позднее он стал епископом города Арма. Важно отметить, что Патрику пришлось служить на земле, которая никогда не была частью Римской империи; здесь не было римской культуры, на которой повсеместно возрастало христианство. Это оказало огромное влияние на развитие христианства в Ирландии — образовалась та его форма, которая получила название кельтское христианство.

Ирландцы не были единым народом. В социальном плане они находились еще на кланово-племенном уровне развития. Не было и больших городов. Римская империя была высоко урбанизированной страной, высокоорганизованным обществом. Христианство в Ирландии росло на почве совершенно иной культуры, нежели в империи, и приняло иные организационные формы, чем во всем остальном христианском мире Запада.

Совершенно очевидно, что Патрик и другие ранние миссионеры изначально развивали епархиальную форму христианства, которую они знали со времен пребывания в Британии и на континенте. Но эта форма не прижилась в Ирландии из-за отсутствия городов, служивших центрами коммерции и пользовавшихся большим влиянием. Как следствие, епархиальное христианство вскоре прекратило существование; на смену ему пришли монастыри. Аббаты этих монастырей фактически приобрели на своей территории власть епископов; в их ведении находилось назначение священников для проведения служб в отдаленных местностях. Дело дошло до того, что они иногда назначали епископов. Даже в V веке епархия в Арма была реорганизована по монастырскому типу.

В некотором отношении монашество в Ирландии было похоже на восточное. Возможно, Патрик и другие церковные деятели посещали монастыри в южной Галлии, которые находились под непосредственным влиянием Востока. Какова бы ни была эта связь, в Ирландии существовало множество подобных примеров: люди стояли ночь напролет, раскинув руки в стороны, изображая собой распятие; другие прочитывали весь Псалтирь, стоя по шею в холодной воде; любой, кто забывал сказать “аминь“ после молитвы перед едой, получал шесть ударов кнутом. Стремление к одиночеству вело монахов в тихие маленькие пещеры на тенистых островах вдоль побережья и они жили там подобно отшельникам в египетских пустынях. Когда впоследствии кельтское монашество проникло в северную Британию, оно преобразовалось в уникальное явление — “двойной монастырь“. В этом случае под одной крышей жили монахи и монахини, хотя их кельи и разделяла прочная стена. Но это был один монастырь, и, что самое интересное, управляла им, как правило, аббатиса, но никогда не аббат.

Кельтское христианство также чутко реагировало на различные политические изменения. В начале V века, как мы увидим в седьмой главе, Римская империя уже не могла, и это стало очевидно для всех, охранять и защищать свои рубежи по Рейну и Дунаю, которые испытывали постоянное давление со стороны германских племен. Римские передовые отряды в Британии стали роскошью, которую империя уже не могла себе позволить. Чтобы укрепить рубежи в северной Италии, римским военачальникам приходилось постоянно вызывать солдат из Британии. К 406 году на Британских островах не осталось ни одного римского легионера. В 409 году император Гонорий объявил бриттам, что отныне они должны защищать себя сами; континентальная империя ничем не могла им помочь.

В результате всего этого бритты остались практически беззащитны. К середине века германские племена англов, саксов и ютов начали вторжение на острова с континентальной части Европы, с территории современной Дании и северо-западной Германии. К этому времени кельты в основном были христиана-ми, тогда как вторгшиеся германские племена были целиком языческими. Германские варвары не испытывали жалости к цивилизованным кельтам. Большая часть кельтского населения была вырезана; те же, кому удалось выжить, бежали на запад в Корнуолл, Девоншир, Уэльс и северо-западную часть Британии. Многие бритты сумели перейти Ла-Манш и достигли старой Римской провинции Арморика, которая вскоре стала именоваться Бретанью. С течением времени британское христианство в восточной и центральной Британии было уничтожено завоевателями. Но в этом есть и вина самих бриттов. Они не стремились обращать языческих завоевателей; англосаксы убивали кельтских мужчин, женщин, детей, сжигали их дома, захватывали земли. Кельты не хотели обращения германцев; ведь в этом случае им пришлось бы вместе провести целую вечность! Кельты предпочитали, чтобы все захватчики попали в ад! Но в результате христианство на острове, за исключением некоторых компактных территорий на западе Британии, прекратило свое существование. Теперь необходимо было вновь обращать всю страну.

К концу V века уцелевшее христианство на Британских островах было полностью отрезано от остального христианского мира. Кельтское христианство пошло по собственному пути развития, устанавливая и развивая свои собственные традиции. В качестве примера можно привести книгу, получившую название “penitential“. Раньше покаяние происходило публично, и, как правило, исповедовались только в “больших" грехах. Исповедаться требовалось при полном собрании всех прихожан церкви. Но ирландцы изменили этот порядок; исповедовались теперь в каждом совершенном грехе, а священник, который принимал исповедь, устанавливал, что необходимо выполнить, чтобы этот грех простился. Книга “penitential“ (“епитимьи") представляла собой список наказаний за каждый совершенный грех, в котором исповедовались перед священником. Таким образом, была установлена своего рода шкала епитимий, которые менялись в зависимости от тяжести совершенного греха, вынужденности или добровольности его совершения и от того, кто совершил грех — монах, духовное лицо или мирянин. Кроме того, грешник мог попросить заменить ему слабое, но длительное наказание на короткое, но более суровое.

Существовало еще одно различие по сравнению с континентальными церквами — оно касалось празднования Пасхи. Как мы уже видели, были разработаны правила вычисления дня Пасхи и выработано по этому поводу соглашение на Никейском соборе. Но западные церкви вскоре отошли от этой формулы. В 455 году Рим, после долгих дискуссий и обсуждений, остановился на 19-летнем цикле для подсчета дня Пасхи. По причине полной изоляции кельтские христиане не знали об этом и продолжали подсчет по своему 84-летнему циклу. Позже, в VII веке, проявились последствия этого расхождения, и мы увидим это в следующей главе.

Другой отличительной чертой ирландско-кельтского христианства того периода стало всеобщее неудержимое стремление к образованию и культуре. В раннем кельтском христианстве произошел замечательный всплеск культуры: и литературы и изобразительного искусства. Два-три века, когда вся Европа переживала то, что некоторые историки впоследствии назвали “мрачной эпохой“, в Ирландии и северной части Британии процветали культура и образование. Это культурное оживление нашло отражение в ярких и совершенных рисунках и картинах, которые были включены в такие сборники как “Благовестия Линдисфарна“ и “Книги Кельтов“. Обе эти работы пришли из северной Британии, но они характеризуют все кельтское христианство с самой лучшей стороны.

Колумбан (521—597) был ирландским монахом, который очень любил книги. Он так ревниво относился к обладанию книгами, что из-за этого вспыхнула война между племенами, в результате которой погибло 3 тыс. человек. Отрезвленный этим страшным событием, Колумбан решил обратить в христианство одного язычника за каждого убитого; для этого он, в частности, основал в 563 году монастырь в Ионе на побережье Шотландии. С этого монастыря кельтское христианство распространилось по всей северной Британии.

Другой ирландский монах, Колумбаний (550—615), пришел в Галлию в 590 году, где он основал несколько монастырей. Он стал известен своими обвинениями в безнравственности франкских и бургундских христианских правителей, за что в 610 году его выслали из этих стран. Его путь проходил через Швейцарию И северную Италию; по дороге он основывал монастыри по кельтскому образцу. Различия между кельтским и римским монашеством привели впоследствии к трениям. Вскоре после этого кельтские монастыри на территории континентальной Европы были распущены. Но Колумбаний вместе с собой принес в империю ирландские “penitentials“. Римляне, которые всегда на все смотрели с практической точки зрения, быстро оценили преимущества этого списка с точки зрения его использования священниками для наложения епитимий; вскоре “penitentials“ получили широкое распространение по всей территории империи. Хотя монашеский характер кельтского богослужения был окончательно заменен строго регламентированным римским стилем проведения служб, использование “penitentials“ имело огромное значение и являлось весомым вкладом кельтского христианства в дальнейшее развитие церкви.

Литература к Главе 6

Athanasius, “Life of Anthony" (Афанасий Великий. Житие святого Антония) in: A Select Library of Nicene and Post-Nicene Fathers of the Christian Church. Second Series. Vol. IV: St. Athanasius: Select Works and Letters. — Grand Rapids: Eerdmans. — 1978 (reprint of 1891).

Классический источник по биографии Антония.

Duckett Е. Sh. The Gateway to the Middle Ages: Monasticism. — Ann Arbor, Mich.: The Univ. of Michigan Press. — 1963.

Краткий, но содержательный обзор западного монашества. Gregory the Great. The Dialogues (ГригорийВеликий. Диалоги). Book Two: Saint Benedict. — Indianapolis: The Bobbs-Merrill Co. - 1967.

Творения Григория Великого, классическая биография Бенедикта.

Workmann Н.В. The Evolution of the Monastic Ideal From the Earliest Times Down to the Coming of the Friars: A Second Chapter in the History of Christian Renunciation. — Boston: Beacon Press. — 1962.

Отличный обзор восточного и западного монашества до XII в.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ГЛАВЕ 6

1. Найдите в местности, где вы проживаете, монастырь или монашескую общину. Организуйте интервью или экскурсию.

2. Монахов часто обвиняют в эгоизме из-за того, что они всегда особый упор делали на спасение самих себя, а не на служение людям. Проведите самостоятельное исследование, справедлива ли эта критика по отношению как к историческому монашеству, так и современному.

3. Как по-вашему, есть ли в современном монашестве аналогии крайностей аскетизма и телесных наказаний, практиковавшихся фанатичными монахами первых веков?

4. Составьте перечень сходств и различий в практике и развитии трех основных ветвей раннего монашества: восточного, западного и кельтского.

5. Как вы оцените вклад монашества в жизнь церкви раннего периода?  

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 6

1. Первоисточник биографии Антония опубликован в NPNF, 2-й Вып., т. IV.

2. Этот и другие примеры эксцентричного поведения приведены в книге Herbert В. Workman (см. лит. к гл. 6)