Чтение 2 - РАЗВИТИЕ СТРУКТУРЫ ЦЕРКВИ

ГЛАВА 3

РАЗВИТИЕ СТРУКТУРЫ ЦЕРКВИ

Во II веке церковь пережила значительные изменения, которые были вызваны двумя основными причинами: с одной стороны, церковь находилась под постоянным давлением репрессивной политики Римских властей (внешние удары), с другой стороны, внутри самой церкви не было единодушия; более того, постоянно ощущалось давление со стороны различных еретических учений (внутренние удары). Церковь отреагировала на все эти сложности по трем основным направлениям: произошли изменения в назначении епископа, начали создаваться символы веры и были созданы церковные каноны — список книг, признанных в качестве Священного Писания.

Как мы уже видели, в апостольской церкви существовали ряд должностей или назначений, некоторые из которых имели общий, а другие местный характер. Вскоре общие должности прекратили свое существование, тогда как значение местных усилилось; именно на них впоследствии зародилась церковная структура, которая в своих основных чертах существует до сих пор. Но, хотя эти местные назначения и сохранили свои названия, функции их значительно изменились. Наиболее важные изменения коснулись епископов. Но, чтобы лучше разобраться во всем происшедшем, нам придется обратиться к истории Игнатия Антиохийского.

Игнатий был не просто одним из епископов или старейшин церкви в Антиохии. Он был Епископом Антиохийским в том смысле, в котором мы говорим о епископах в наши дни. Так как он был широко известным лидером христианской общины в городе, в самом начале II века Римское правительство арестовало его и под конвоем доставило в Рим, где Игнатий предстал перед судом и был казнен. По разным сведениям, это произошло либо в 107, либо в 115 году. Его конвой состоял из десяти солдат (он называл их “леопардами"), которые сопровождали его через всю Малую Азию, Грецию и Италию. Во время прохождения через Малую Азию Игнатию удалось наладить контакты со многими христианскими лидерами из Смирны, Эфеса, Филадельфии и Трои. Позднее он переписывался со многими из них, и эти письма — единственное, что осталось после его смерти, — свидетельствуют о его образе мышления. Все семь писем (включая и то, которое Игнатий отправил римской общине с просьбой не вмешиваться и не стараться помешать его казни) отражают его взгляды на положение епископа в церковной иерархии. Необходимо отметить, что эти взгляды во многом расходятся с новозаветными трактовками.

В своих письмах Игнатий постоянно указывал на различия между “епископом“ и “пресвитерами", или старейшинами. Слово “епископ“ всегда упоминается только в единственном числе, тогда как вы не найдете ни одного случая употребления в единственном числе слова “пресвитеры". Несмотря на то, что в Новом Завете оба эти термина встречаются только во множественном числе, для Игнатия дело обстояло уже не так. Он всегда имел в виду только одного епископа, стоящего как бы над церковью, которому помогает группа пресвитеров, непосредственно ему подчиненных. В этой исключительности, единственности епископа Игнатий видел символ единой церкви. Он предложил, чтобы епископ в качестве высшего авторитета занял место Иисуса Христа, тогда как пресвитеры должны были бы ассоциироваться с апостолами. Эта схема получила название монархического епископата или моноепископата — единственный епископ управляет церковью, располагая практически монархической властью.

В своем письме в Смирну Игнатий однозначно утверждал: никто не может проводить какие-либо изменения в церковной практике или решать что-либо без предварительного разрешения епископа. Кроме того, он настаивал, что только та трапеза Господня может считаться истинной, которую проводил либо сам епископ, либо лицо, специально им назначенное для этой цели². Без разрешения епископа нельзя было проводить ни крещения, ни праздника любви. В своем письме к Поликарпу Игнатий настаивал, что даже на бракосочетание требуется одобрение епископа³.

Беспокойство Игнатия отчасти можно объяснить заботой о единстве церкви. Лояльность руководству церкви и подчинение епископу позволяли избежать распространения опасных лжеучений и тенденций к расколу. Но это вело к тому, что Игнатий придавал должности епископа гораздо большее значение, чем это было в апостольские времена.

Очень трудно объяснить, как же смогли произойти подобные изменения. В соответствии с ранними традициями Игнатий стал епископом в 69 году, то есть еще в апостольский период. Не подлежит сомнению, что до этого он длительное время был членом христианской общины в Антиохии; ведь еще апостол Павел говорил, что епископом не может быть новообращенный. Таким образом, Игнатий наверняка знал апостола лично и, следовательно, застал апостольские времена. Но тогда как же он сумел настолько отойти от апостольских правил? Его труды интересны тем, что Игнатий, кажется, не сомневался, что все окружающие разделяют его взгляды. И его совершенно не заботит, что его точка зрения во многом расходится с положениями Нового Завета. Все это лишний раз доказывает: изменения были не случайны; они должны были зародиться еще в первом веке, во времена апостолов.

Хотя, читая Игнатия, можно сделать вывод, что все церкви к тому времени стали похожи на антиохийскую, утверждать подобную мысль было бы не совсем правильно. Церковь в Риме, например, не меняла употребление слов “епископ" и “пресвитер" вплоть до 140 года⁴. Но вскоре после этого и в Риме начал развиваться монархический епископат. И только к 200 году по всему христианскому миру это течение стало явно преобладающим. Подобный процесс проходил везде, хотя и с небольшой разницей по времени. Но Игнатия не волновало, что пример Антиохии в его время не был типичен.

Еще один интересный момент у Игнатия — это знаменательное умолчание: он ни разу не упоминает “апостольскую преемственность", даже в тех случаях, когда это могло быть ему полезным в спорах о единстве христианства. Оно показывает, что Игнатий был незнаком с идеей о том, что епископы — прямые наследники власти и положения, которое занимали апостолы; следовательно, эта идея родилась в более позднее время. И в самом деле, она была впервые сформулирована Иринеем несколько десятилетий спустя.

Как мы уже говорили, Ириней стал епископом Лионским в 178 г. после смерти годом раньше своего предшественника Потина. Он родился и вырос в Малой Азии и в еще довольно молодом возрасте получил христианское воспитание у самого епископа Смирны Поликарпа. Поликарп же в свое время воспитывался у апостола Иоанна. Таким образом, Ириней был учеником апостола “во втором поколении", то есть прослеживалась прямая связь с апостольским временем. Будучи епископом важного города Лиона, Ириней также заботился о чистоте христианского учения. Все его внимание было приковано к гностицизму, лжеучению, которое возникло еще в то время, когда апостол Павел писал свое Послание Колоссянам.

Гностицизм был философским извращением христианства и выступал у разных сект в различных вариантах. Общим для всех вариантов был крен в сторону интеллектуализма, попытка совместить христианство с логическими умопостроениями и философией. Гностики проводили строгое различие между плотским и духовным. Они верили, что весь физический мир создал низший бог; вот почему все земное, в том числе и человеческое тело, является по своей природе злом. Большинство групп гностиков отрицали человеческую природу Христа; с их точки зрения, Христос не мог быть одновременно и божественным и воплотившимся. Они считали, что Христос пришел спасти человека через знание (по-гречески “гносис“). Как утверждали гностики, спасительное знание можно получить после специального обучения, которое могли дать только они, но которое, в свою очередь, они получили из рук апостолов. Именно поэтому многие гностики утверждали, что только они являются продолжателями истинной апостольской веры, в то время как большинство остальных церквей утеряли эту истину.

Ириней вступил в спор с этой ересью. Он утверждал, что лучший способ убедиться в соответствии церкви апостольскому учению заключается в тщательном анализе деятельности тех церквей, которые основали сами апостолы и которые имели четкий порядок наследования епископской власти с самых первых лет существования и до времени Иринея. Именно в этих церквах, по утверждению епископа, неуклонно охранялась чистота учения. В пример Ириней поставил римскую церковь. Несмотря на то что церковь в Риме возникла еще до прибытия в “вечный город" Петра и Павла, оба эти апостола некоторое время работали в ней и стояли у ее истоков. Поэтому, без сомнения, эту церковь можно считать основанной самими апостолами. И, с триумфом заканчивал Ириней, учение Римской церкви полностью отрицает гностицизм.

В этом весьма неоднозначном по своему смыслу фрагменте Ириней писал: “Необходимо, чтобы каждая церковь была согласна с этой [Римской ] церковью по причине ее высшего авторитета ввиду того, что апостольская традиция здесь всегда и везде соблюдалась неукоснительно“⁵. Говоря об этом утверждении, необходимо заметить, что даже с грамматической точки зрения это предложение составлено неправильно, что, естественно, не помогает пониманию и трактовке слов епископа. Часто эти слова использовались для доказательства верховенства Римской церкви, ведь Ириней утверждал, что каждая церковь должна находиться в гармонии с Римом. Другие утверждали, что Ириней имел в виду следующее: церковь в Риме состоит из разных людей со всего христианского мира; а так как эта церковь представляет собой настоящий микрокосм империи, то она могла придерживаться только общих для всей вселенской церкви положений. А любое учение, которое господствовало в каком-то одном регионе Римской империи, могло не встречаться в других областях. Вот почему то, что провозглашалось в Риме, должно было соблюдаться повсеместно; но гностицизм совершенно определенно отрицался римской церковью, поэтому это — лжеучение. Ириней важен для нас не только потому, что он продолжал развивать идею епископской власти, но и потому, что его трудами, что бы он ни имел в виду, когда писал их, впоследствии пользовались многие для доказательства того, что верховная власть Рима существовала уже во втором веке.

Другой реакцией на еретические учения стали символы веры. Символ веры — это простое изложение истин веры, своего рода кредо верующего. Простым символом веры является и исповедание Петра (см. Мф. 16:16). К ним также относятся такие библейские утверждения, как “Иисус Господь" (см. 1 Кор. 12:3) или “Сей есть Господь всех" (Деян. 10:36). В ранней церкви появились дополнительные утверждения или символы веры, большинство из которых можно заключить в рамки трехчастного деления, которое установлено в Евангелии от Матфея, 28:19: “Отец, Сын и Святой Дух". Основным символом на Западе был Ранне-римский крестильный символ веры, сложившийся около 150 года. В нем утверждалось:

Верую в Бога-Отца Всемогущего;

И в Христа Иисуса, Его единственного Сына, Господа нашего;

И в Духа Святого, святую церковь, в воскресение тела⁶.

Все это произносилось в вопросительной форме, и после каждой фразы следовал ответ “да“ человека, который крестился. Так развилось “тройное погружение". У человека, которого крестили, спрашивали: “Веришь ли ты в Бога...“, на что он отвечал: “Да“ и принимал крещение. Для второй и третьей фраз повторялся тот же обряд, и все это сопровождалось тройным погружением в воду.

Но к концу века церковные лидеры почувствовали необходимость расширить символы веры, чтобы отмежеваться от гностицизма. Старые Римские Символы, сформулированные в 200 году, гностики использовать не могли из-за утверждений, касающихся Христа. Эти символы служили удобной теологической базой для проверки ортодоксальности людей. Первый пункт не изменился, но основополагающие утверждения о Христе гласили:

И в Христа Иисуса Его единственного Сына нашего Господа;

Который был рожден Святым Духом и Девой Марией;

Который при Понтии Пилате был распят и погребен;

На третий день Он воскрес из мертвых,

Он вознесся на небеса,

И восседает там по правую руку от Отца,

И придет судить живых и мертвых.

Из-за того, что гностики отрицали воплощение Христа, они не могли повторить такие утверждения, как “родился“, “распят и погребен", “воскрес из мертвых". Так символы веры служили своей цели. Апостольские символы веры были сформулированы позднее в Испании около 650 года, хотя они и основывались на изначальном трехчастном делении. Хотя легенды утверждают, что апостолы дали их непосредственно после вознесения, но сама эта идея позднего происхождения.

Для чего нужны были символы веры? Одна из причин заключалась в том, что в то время еще не были официально отобраны книги Нового Завета. Никто не мог в споре привести главный аргумент, “Гностики неправы, потому что в Новом Завете совершенно определенно говорится..." Все книги, которые теперь составляют Новый Завет, были известны и ходили в народе, но они еще не были кодифицированы. Гностики утверждали, что в их собственных книгах содержится специальное учение и, поэтому в церкви второго века возник конфликт об истинности первоисточников. Об одном из первых конфликтов на этой почве рассказывается в истории Маркиона.

Маркион (?-160), родом из Понта, был отлучен от местной церкви за аморальный образ жизни. Вскоре он прибыл в Рим (140 г) в качестве молодого богатого торговца. Вскоре он занял видное положение в Римской церкви и занимал его до тех пор, пока его гностические взгляды не стали известны общине, и в 144 году он снова был отлучен от церкви. Чтобы обосновать свои претензии на то, что излагает истинное апостольское учение, Маркион составил список канонических книг Нового Завета, которые являются Священным Писанием. "Канон“ — греческое слово, буквально означающее “тростник"; имеется в виду тростник, который использовался для измерения как эталон меры. “Канон", таким образом, должен был означать сборник писаний, по которому можно было бы определить истинность того или иного учения. Список книг, составленный Маркионом, сам по себе был хорош. Он включил в него Евангелие от Луки (опустив, правда, две первые главы, которые повествовали о человеческом рождении Христа; поскольку гностики отрицали воплощение, то для них это был очень спорный момент) и десять Посланий апостола Павла, исключая три пастырских Послания и Послание к Евреям. Этот список был достаточно хорош, если бы не было предложено считать его единственным приемлемым христианским Священным Писанием. Чтобы защитить подлинность остальных Писаний, Римской церкви пришлось приступить к составлению своего собственного списка, который можно было бы противопоставить списку Маркиона.

Это привело к созданию множества списков, так как христиане в различных местах поставили себе задачей добиться согласия в вопросе, какие книги считать истинным Писанием. Одним из примеров такого раннего списка, датированного 170 годом, является “Мураторианский фрагмент“. Он представляет собой список Нового Завета за исключением Послания к Евреям, Послания Иакова, двух Посланий Петра, хотя в него вошла Книга Откровения Петра⁷. Эта последняя представляла собой типичный сборник, состоящий из десятка различных писаний, которые по своему происхождению вряд ли можно было отнести к апостольским, хотя они и использовались достаточно часто ранней церковью. Среди других подобных книг можно назвать 1-е Послание Климента, Учение Двенадцати Апостолов и множество других откровений и книг деяний.

Ориген (184—254), один из крупнейших церковных деятелей в Александрии, собрал много списков из различных христианских центров Средиземноморья. Он стал первым человеком, попытавшимся систематически сопоставить их, чтобы достичь в конце концов какого-то единства. Одним из его списков стала книга под названием “Гомологумена“ — в этот список вошли книги, принятые всеми церквами. Он включал в себя четыре Евангелия, Книгу Деяний Апостолов, 13 Посланий апостола Павла, 1-е Послание Иоанна, 1-е Послание Петра и Книгу Откровения. Таким образом, все церкви средиземноморского бассейна приняли в качестве Священного Писания эти (двадцать одну) книги. Другой список, “Антилегумена“, также был принят некоторыми церквами, правда, далеко не всеми. Этот список объединял в себе Послание к Евреям, 2-е Послание Петра, 2-е и 3-е Послания Иоанна, Послания Иакова, Иуды и Варнавы, Учение двенадцати Апостолов, “Небесного Пастыря“ и “Евангелие Евреев“. Очевидно, что во времена Оригена. церковь далеко продвинулась по пути выработки соглашения в вопросе о том, какие труды можно считать Писанием. Но по-прежнему сохранялись различия и несогласия по поводу окончательного списка. Никейский собор не обсуждал канон, но уже Карфагенский собор в 397 году был посвящен этой теме. В результате появился сборник из 27 книг; эта редакция стала окончательным вариантом Нового Завета; в этом виде книга существует поныне. В чем же значение этого списка? Его трудно переоценить. Прежде всего, этот сборник стал результатом деятельности не одного человека, но совместным решением большого собрания, в состав которого входил великий Августин.

Также важно отметить, что данное творчество невозможно приписать церкви; не церковь составила этот канон. Впоследствии некоторые ученые, особенно римские католики, будут утверждать, что с тех пор, как церковью был сформирован канон, она в своем праве трактовки Писания стоит над самим Новым Заветом. На самом деле это не так. Дело не в том, что церковь сформировала этот канон. Много различных книг было написано в апостольский период церкви вообще без ее одобрения. В конце концов все церкви признали эти книги каноническими. Таким образом, вместо “написания канона", церковь, после долгих поисков и размышлений, пришла к простому соглашению по поводу книг, которые можно считать подлинными и имеющими статус Священного Писания. Все это подняло Новый Завет над церковью, которая осознала, что Новый Завет как произведение апостолов обладает большим авторитетом, в то время как церковь должна постоянно сверять свою организацию и деятельность с примером апостольского христианства.

Существовало два главных текста, которые церковь использовала для проверки каноничности книг: была ли она написана апостолом и согласуется ли она с остальным апостольским учением. Так, Послание к Евреям и Откровение были включены в канон из-за твердой уверенности в том, что они были написаны апостолами: Павлом и Иоанном. Евангелия от Марка и Луки не были написаны апостолами, но Евангелие от Марка тесно связано с проповедью Петра, а Евангелие от Луки было написано после разысканий Луки в Палестине и благословлено его связью с Павлом. Иаков и Иуда не были апостолами, но они являлись единоутробными братьями Христа, а это придало их книгам значение и авторитет, особенно в глазах евреев. Так постепенно, шаг за шагом, церковью отбирались и собирались книги, обладающие известным для нее значением и авторитетом, и их начали считать каноническими.

Необходимо остановиться еще на двух моментах, которые оказали влияние на развитие структуры церкви того времени; оба они связаны с назначением епископов. Один из них касается термина “пресвитер“. Как мы уже отмечали, это слово употреблялось в различных текстах неизменно вместе со словом “епископы", но Игнатий разделил эти два понятия и принизил значение пресвитеров. Вследствие повсеместного распространения принципа монархического епископата утверждалось, что каждая церковь управляется епископом, под властью которого находится несколько пресвитеров. Часто епископы направляли пресвитеров на проповеди, председательствовать на трапезе Господней или выполнять всю пастырскую работу. Обычно пресвитеры жили вместе с епископами, возможно в постройках поблизости от церкви. Эти люди стали известны как епископская семья — название, которое укрепилось за ними на весь период средневековья.

В III веке произошли и другие изменения. Церковь росла и расширялась, особенно в городах и окружающих их пригородах. Наконец церковь достигла той ступени развития, когда возникла необходимость увеличить число служб, чтобы принять толпы людей. Пресвитеры как раз и играли значительную роль в проведении этих дополнительных служб. Затем церковь должна была создавать пригородные церкви, с тем чтобы живущим там людям не приходилось ездить на воскресную службу в город. Пресвитеры, помогавшие епископу во время службы в городской церкви, часть трапезы Господней (благословленную непосредственно епископом; это, несомненно, с радостью одобрил бы Игнатий) передавали в эти пригородные церкви. Они также проводили там полные церковные службы, полномочия на которые им давал епископ. После окончания службы пресвитер возвращался в дом епископа.

Но со временем пресвитеры стали все больше времени проводить в пригородных церквах, занимаясь повседневной пастырской работой. Для них становилось неудобно и обременительно ежедневно возвращаться в дом епископа. Поэтому вскоре они начали оставаться в пригороде или местной церкви. Они превратились в тех, кого впоследствии стали называть приходскими священниками. Слово “священник“ во многих языках происходит от греческого слова “пресвитер". И хотя в греческом языке для слова “священник" есть иной эквивалент (“черос“), достаточно часто современные ученые переводят слово “пресвитер" как “священник". Но его обязанности отличались от обязанностей языческих жрецов. Они больше были похожи на то, что мы называем священником в современном понимании. Таким образом, во II и III веках не только возникло значительное различие между понятиями "епископ" и "пресвитер", которые в Новом Завете нераздельны, но также сложились те взаимоотношения между епископом и пресвитером, которые были похожи на отношения между нынешним епископом епархии и подчиненными ему священниками.

Постепенно церковь распространилась по всей империи. В первой половине III века гонения, наконец, стихли. Единственные значительные преследования христиан имели место в 202 году во время правления Септимия Севера, но большинство императоров следующей половины века попросту игнорировалихристианскую церковь. Поэтому стало гораздо безопаснее объявлять себя христианином, вследствие чего многие люди принимали христианство, не до конца вверяя себя Христу. В период новых гонений многие из них отреклись от христианства, когда надо было выбирать между жизнью и смертью.

Большинство императоров первой половины III века были грубыми невежественными людьми. Единственным исключением был Деций (249—251). Он так же, как и Марк Аврелий, был озабочен положением дел в империи. Империя переживала трудные времена, и император, как и Марк Аврелий, пришел к тому же выводу: необходимо польстить старым, “государственным" богам. Для этого всех граждан империи обязали поклоняться им, а тех, кто отказывался, приговаривали к смерти. Даже язычники, религии которых долгое время были разрешены, должны были принести жертвы на алтарь римских божеств. Те, кто жертвовали, получали свидетельство об этом (libellus), которое удостоверяло, что этот человек принес жертву. Многие христиане не выдержали, сломались под натиском государства и обезопасили себя этим свидетельством. Среди них было и несколько епископов Северной Африки; два епископа в Испании почти полностью привели свои общины к алтарю римских божеств. Их чувства были похожи на чувства христиан первого века, которые ели предназначенное для жертвования мясо. Но так как христиане не верили в существование этих богов, их действия нельзя рассматривать как поклонение, но только как подчинение государству. Другие христианские руководители, особенно епископы, скрывались. Некоторые приобретали сертификаты на черном рынке, не принося жертву; они просто заявляли, что жертвовали.

Гонения начались в 250 году и закончились с гибелью императора в следующем году в битве с готами на северных рубежах империи. Эти репрессии стали первой попыткой полного уничтожения христианства, но ранняя смерть императора сделала ее безрезультатной. Как бы то ни было, эти усилия на некоторое время поколебали церковь. Перед ней встал вопрос; что делать с людьми, которые принесли жертву, тем самым отрекшись от своей веры?

Положение усугублялось большим числом мучеников, отдавших жизнь за веру, и еще большим количеством людей, которые исповедали свою веру, несмотря на все страдания и мучения, и только по чистой случайности выжили. Эти люди получили название исповедников. (Одним из них был Ориген. В 251 году он подвергся пыткам, и в 254 году, умер от выпавших на его долю страданий). Христианство всегда почитало своих мучеников, и местные общины соответственно относились к своим исповедникам. В Северной Африке они пользовались таким уважением, что могли улаживать даже серьезные случаи нарушения церковной дисциплины, отпускать людям грехи и позволять им вернуться в лоно церкви. Официально все это находилось только в ведении епископов.

По окончании репрессий было неясно, что же делать с тысячами отрекшихся (lapsi), которые хотели вернуться в церковь? Существовало три линии отношения к этим людям. Во-первых, были “твердые", которые безоговорочно считали этих людей отступниками: они предали Христа, а это очень серьезное преступление. Единственный путь снять этот грех — принять смерть мученика за веру. Им противостояли те, кто хотел быть снисходительным; к ним относилось и большинство исповедников. Они на себе пережили весь ужас пыток и, возможно, осознавали, какая тонкая черта отделяет тех, кто выстоял, и тех, кто не выдержал. Они чувствовали, что отступники больше всех остальных нуждались в хорошем пастыре, и поэтому их необходимо возвратить в лоно церкви, где они смогли бы получить истинную духовную поддержку. Для этого возвращение в церковь должно быть как можно проще, чтобы эти люди действительно могли возвратиться и укрепиться. Кроме этих двух основных направлений, существовало еще и третье — умеренные. Они были за возвращение в церковь отступников, но грех последних был слишком велик; вот почему они требовали доказательств их исправления в течение двух-трех лет испытательного срока. Итак, существовало три точки зрения: сделать возвращение невозможным, сделать его как можно более легким и сделать его действительным.

В центре конфликта оказался Киприан, епископ Карфагена (248—258). Он считал, что исповедники слишком просто относятся к подобным вещам; сам же он принадлежал к умеренным. Но сторонники жесткой линии сформировали довольно значительную оппозицию, и с ними необходимо было считаться. Неожиданно в спор в Карфагене вмешался Рим. Епископ Римский было убит во время гонений, и в 251 году на этот пост претендовало два человека. Один из них, Корнелий, был умеренный, другой же, Новатиан, придерживался жестких взглядов. Избран был Корнелий, но сторонники твердой линии отказались принять его. Вместо этого они избрали епископом Новатиана. Оба кандидата написали в Карфаген Киприану, прося о поддержке. После расследования Киприан установил, что Корнелий избран законно и поддержал его. Но Новатиан отказался подчиниться; в Римской церкви он организовал раскол, стараясь заручиться поддержкой где только можно, включая и сторонников твердой линии в самом Карфагене, и даже назначил “правильного“ епископа в карфагенскую церковь. Таким образом, этот раскол получил широкое распространение и впоследствии был назван “схизмой Новатиана“.

Среди его сторонников было немало хороших проповедников, и им удалось привлечь в свою церковь довольно много людей, крестя их как христиан. Но спустя некоторое время, все встало на свои места, и многие из сторонников Новатиана перешли в церковь под управлением Киприана; среди них было много и тех, кто крестился у Новатиана. Но теперь встал другой вопрос: истинно ли крещение, полученное в еретической или раскольнической церкви? Ответ Киприана был однозначным: “Нет!“ Но против него выступил новый епископ Римский Стефан (254— 257). Он считал, что до тех пор, пока есть истинный мотив крещения и при этом сказаны правильные слова, крещение, естественно, остается в силе. Позиция Стефана стала господствующей позицией в церкви вплоть до наших дней. Это значит, что истинность церковного служения не зависит от личных качеств или точки зрения проповедника или священника до тех пор, пока строго выполняются все правила и соблюдается установленный порядок. Киприан пережил Стефана на год, поэтому его можно назвать победителем в этом споре, но в следующем веке все-таки восторжествовала точка зрения его соперника.

Спор, о котором здесь рассказано, очень важен для дальнейшего рассмотрения. Хотя Киприан оставил свои центристские позиции, его точка зрения стала общепринятой даже для Римской церкви. Не соглашаясь с истинностью еретического крещения, Киприан начал задаваться вопросом о структуре церкви. Он вернулся к идеям Игнатия, который считал: христиане должны подчиняться своему епископу, и, кроме епископа, нет никаких истинных руководителей. Киприан развил эту позицию дальше. Теперь он провозгласил девиз: extra ecclesiam nulla salus — вне церкви нет спасения. Все христиане должны были принять это. Но Киприан отождествлял церковь с теми, кто подчиняется своему епископу. Позднее католики продвинули вперед эту идею, заявив, что вне церкви нет спасения, а церковь — это те, кто признает полное подчинение Папе. Следовательно, вне Папы нет спасения.

Очень интересно и поучительно сравнить эти две позиции: точки зрения Киприана и Рима. В противостоянии относительно отступников он и Корнелий выступили вместе против африканских ригористов. Киприан свято верил в единство церкви, и в своей книге “О единстве церкви“ он писал о единстве епископального тела в содружестве с Римским епископом. Он также подтверждал приоритет Петра и, следовательно, наследника Петра, епископа Римского. Однако, вскоре после этого, он разошелся со Стефаном: камнем преткновения стал вопрос о перекрещении. Вскоре он выпускает второе издание своей книги, в котором меняет свою точку зрения на примат Петра и выдвигает теорию местных епископатов. Епископов он рассматривал как основу единства церкви (в согласии с Игнатием), причем каждый епископ признавался сувереном в своей провинции. Таким образом, он давал понять Стефану, что Карфаген представляет собой точно такой же епископат, как и Рим, и, следовательно, у Стефана нет никакой власти в Карфагене⁸. Эта точка зрения известна сегодня под названием “коллегиальность епископов" — власть в церкви принадлежит всем епископам, а не кому-нибудь из них в особенности. Епископ Римский уже был известен как primus inter pares — первый среди равных. Это означало, что все епископы равны в своей власти, но римский епископ стоит первым в этом списке.

Из этого спора мы получили пример, типичный и для дальнейшего в том случае, когда епископ понимает, что Рим согласен с ним, он признает первенство Рима. Он говорит своим оппонентам, что Рим всегда прав, поэтому им лучше смириться и принять точку зрения Рима, как это сделал он сам. Но когда епископ обнаруживает, что Рим соглашается с его противниками, то он меняет свою позицию и заявляет, что все епископы равны, и Рим, следовательно, не имеет никакой власти на местах. Таким образом, утверждение позднейших римских католиков, что примат Рима существовал еще в ранней церкви, ошибочно; он принимался только теми, кто хотел извлечь из этого определенные политические преимущества. Напротив, первенство Рима не принималось теми, кто не соглашался с римским епископом. Эти последние придерживались ранних традиций: каждый епископ в своей общине независим и пользуется всей полнотой власти. Первый среди равных? Все это попросту зависит от того, каких позиций в споре придерживаются местный епископ и епископ Римский. Если они выступают на одной стороне, то Рим — первый; если они стоят по разные стороны, то Рим — равный.

За время всего этого развития, от Игнатия до Киприана и далее, структура церкви изменилась. Административная машина росла, церковь расширялась, а должность епископа приобретала все большее значение.

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ 3

Gregory C.R. Canon and Text of the New Testament. — N.Y.: Charles Scribner’s Sons. — 1907.

Несмотря на давний год издания, книга является великолепным пособием по изучению истории канона Нового Завета.

Harnack A. The Constit ution and Law of the Church in the First Two Centuries. — N.Y.: Williams & Norgate. — 1910.

См. лит. к главе 1.

Lietzman H. The Founding of the Church Universal. — Clevelend:

The World Pub. Co. (Meridian Books). — 1961.

Изображение Лицманом новозаветного периода окрашено его либерализмом, однако это достаточно надежный трактат по истории ранней церкви.

Westcott B.F. A General Survey of the History of the Canon of the New Testament. — L.:Macmillan. — 1896—1897.

Классическая и вполне доступная работа о формировании канона Нового Завета.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ГЛАВЕ 3

1. Придумайте ситуацию, когда вам необходимо изобразить давление, оказываемое на местные церкви, чтобы привести их как можно ближе к монархическому епископату. Постарайтесь не сдерживать свою фантазию, но оставайтесь при этом в границах правдоподобия.

2. Каково ваше мнение об использовании символов веры в местных церквах? Изменилась бы ваша позиция хотя бы немного, если бы символ рассматривался как личная позиция, а не позиция церкви?

3. Напишите небольшое сочинение, в котором попытайтесь убедительно доказать, что именно церковь является автором Нового Завета и, следовательно, имеет над ним власть. Попробуйте на другом листе бумаги столь же убедительно опровергнуть эту точку зрения.

4. Как вы думаете, был ли прав Новатиан, отстаивая свою позицию, что нельзя снижать уровень требований к тем членам церкви, которым не хватило мужества или веры? А что сказал бы по этому поводу Иисус? Павел? Свои ответы подкрепите соответствующими текстами Писания.

5. Как вы относитесь к решению ранней церкви признать истинными все таинства, если при этом произносились правильные слова и был правильный мотив поступка? Как можно все это применить к современному крещению, в том числе по отношению к людям, которые хотят выйти из баптистской церкви?

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 3

1. Игнатий: Trallians 2:1-2. Эти послания Игнатия опубликованы в LCC, I, стр. 74—120, а также в ANF, I, стр. 45—96.

2. Игнатий, Smyrnaeans 8:1.

3. Игнатий, Polycarp 5:2.

4. I Клемент, глава 44, использует эти названия без изменений. Эта книга была написана около 97 года. Ссылку на нее можно найти в LCC, I, 64 или ANF, I, 17. Ганс Лицман утверждал, что "институт пресвитеров” находился у власти в римской церкви в 140 году. См. егокомментарии к "A History of the Early Church", V. II. Leitzman H. "The Founding of the Church Universal". — Cleveland: The World Publishing Company, Meridian Books. — 1961. — P 60. Чтобы познакомиться с его трактовкой развития монархического епископата, см. Ibid., Р. 58-68.

5. Ириней, “Против ересей" ("Against Heresies"). Эта работа опубликована в ANF, I, эта ссылка находится на с. 415—416.

6. Очень полезная и ценная дискуссия по поводу ранних символов веры содержится в B.A.Gerrish (ed.): "The Faith of Cristendom: A Sourcebook of Creeds and Confessions". — Cleveland: The World Publishing Company [Meridian Books]. — 1963. И ранние римские крестильные символы веры, и старо-римские символы веры приведены на с. 55. Более полная информация содержится в Scaff, II.

7. Мураторианский канон опубликован в ANF,V, р. 603—604.

8. Об этом изменении позиции Киприана, а также его текст так и комментарии, см. LCC, V, р. 122, 126 и 142.

ГЛАВА 4

ТРИУМФ РАННЕЙ ЦЕРКВИ

Гонения во время правления императора Деция были самыми ужасными, с которыми когда-нибудь приходилось столкнуться церкви. Правда, они продолжались в течение одного года. После этого церковь в течение нескольких лет наслаждалась миром и спокойствием, но во время правления императора Валериана (253—260) репрессии вспыхнули с новой силой. Эти гонения необычны тем, что их инициатором выступил не император, а министр финансов, Макриан. Он являлся приверженцем одной египетской мистической религии и сильно завидовал росту популярности и влияния христианства. Первые репрессии всегда осуществлялись от имени государства, якобы для того, чтобы соблюсти древние традиции и оказать почести старым богам. Эти же гонения явились результатом завистливой ненависти к христианству человека, который также не был лоялен старым богам. К тому же христианская церковь уже успела обзавестись собственностью, в том числе и дорогостоящими зданиями для богослужений. Да и среди самих христиан было много богатых людей. Макриан, ответственный за финансы империи, был сильно обеспокоен тем, что имперская казна была практически пуста. Поэтому ненависть к христианству и фанатизм в поклонении своему египетскому богу у него хорошо сочетались с финансовыми потребностями империи. Гонения позволили ему конфисковать собственность церкви и личное имущество христиан; кроме того, за счет христианства он облагодетельствовал свою религию.

Первый указ о гонении вышел в 257 году и запрещал христианское богослужение — первый раз, когда римляне запрещали христианские службы. Далее, указ запрещал христианам собираться в их центрах и обязывал их жертвовать римским богам. Второй указ от 258 года устанавливал обязательную казнь всех христиан, которые отказались от жертвоприношения, и конфискацию имущества, принадлежащего христианам, занимающим высокое положение в обществе. Эти репрессии были еще ужаснее, чем при Деции. Они стали попыткой полностью уничтожить христианское духовенство. В этой борьбе в 258 году погиб Киприан. Но в 260 году император Валериан был убит в битве с персами на восточных рубежах империи, после чего репрессии затихли. В течение следующих четырех десятилетий для церкви вновь наступил период мира и спокойствия. Результаты не заставили себя ждать: все шире распространялась вера, возводились новые церковные здания, и к концу века численность христиан достигла десяти процентов от всего населения империи.

В этой ситуации к власти в империи пришел Диоклетиан (284—305). Диоклетиана иногда называют спасителем империи, потому что в то время страна действительно переживала очень трудные времена. Большая часть императоров III века были людьми необразованными. Императорами в основном становились военачальники, которые использовали армию, чтобы взойти на трон. Как правило, их гораздо больше конкретной деятельности по укреплению империи интересовала личная власть. Большинство этих императоров погибли в результате либо военных столкновений на границах империи, либо политических интриг и дворцовых переворотов. Полководцы постоянно соперничали между собой в борьбе за трон. Все это явилось причиной практически непрекращающейся гражданской войны, которая привела к массовым убийствам, финансовым злоупотреблениям и хозяйственной разрухе. Многие считали, что империи пришел конец.

Но Диоклетиан в 284 году установил строгий контроль за всеми сторонами жизни страны, восстановил мир и в дальнейшем сумел влиять на ситуацию. Он провел реформы в армии и в управлении. Благодаря его нововведениям, Римская империя смогла просуществовать еще два столетия. Одним из самых главных выводов, которые сделал Диоклетиан, явилось решение, что один человек не может эффективно управлять Римской империей. Поэтому он назначил своего армейского товарища по имени Максимиан своим соправителем; Диоклетиан осуществлял управление над восточной половиной империи, а Максимиан — над западной. Вскоре каждый из них назначил себе молодого помощника: Констанция на Западе и Галерия на Востоке. Таким образом, Римской империей теперь управляли четыре человека, и эта система получила название “Тетрархия".

Благодаря административным реформам Диоклетиана в империи снова воцарились мир и спокойствие. Церковь также переживала благополучные времена. Но, как мы уже видели на примере эпохи, предшествовавшей правлению Деция, когда быть христианином становилось относительно безопасно, многие люди принимали христианство, даже если не вполне посвящали себя Христу. Однако большую, часть церкви составляли люди, искренние в служении своему Господу.

В очередной раз репрессии вспыхнули в 303 году. Галерий, младший правитель Востока и зять Диоклетиана оказался именно тем человеком, который подтолкнул императора начать очередной виток гонений на церковь. В начале 303 года Диоклетиан прислушался к настойчивым просьбам своего назначенца и сместил христиан со всех постов, которые они занимали в армии и правительстве. Но Галерий этим не удовольствовался. С февраля 303 года и по январь 304 Римское правительство издало четыре указа, направленных против христианства. Первый указ полностью запрещал все христианские богослужения: священные книги и сосуды должны были быть конфискованы, а церковные здания разрушены. Согласно второму указу подлежало аресту все духовенство; третий указ заставлял их поклоняться и жертвовать языческим богам. Четвертый указ провозглашал это поклонение обязательным для всех граждан империи. Отказ в жертвоприношении влек за собой ссылку на государственные рудники, пытки и смерть. Христиане всегда называли это время “великими гонениями“. И нет сомнений, что это было наиболее суровым испытанием, с которым когда-либо сталкивалась церковь. Тысячи христиан были замучены и погибли.

Но гонения не были одинаковы на всей территории империи. Галерий и Диоклетиан проявили особенную жестокость, от них старался не отстать и Максимиан. Но первой женой соправителя Констанция, который был назначен управлять Галлией и Британией, была христианка Елена. Констанций выполнил только первый указ императора, причем не полностью. Он конфисковал экземпляры Св. Писания и разрушил церковные здания, но по возможности старался не причинять зла непосредственно христианам. Наиболее жестокие репрессии прокатились по востоку, где правили Диоклетиан и Галерий. Но на востоке христианская община была и наиболее многочисленной. Установлено, что здесь число христиан составляло 10—15% от общей численности населения, тогда как на западе только лишь 5—10%. Следовательно, в среднем по империи христиане к тому времени составляли 10% населения. Число жителей восточной части значительно превышало население западной, поэтому в количественном соотношении на востоке империи христиан также было значительно больше.

Репрессии продолжались, но в 305 году положение в империи осложнилось. В тот год отошел от дел Диоклетиан, и вынудил “уйти в отставку" Максимиана. Это привело к тому, что соправителями империи оказались Галерий и Констанций, хотя младших управителей им назначил Диоклетиан. Эта схема была выработана Диоклетианом для предупреждения захвата власти некомпетентными детьми императоров или авантюристами-военачальниками. Так, после окончания правления Августа, “Августами" становились все новые “Цезари". Преемственность должна была гарантировать стабильность государственной власти. Но, к сожалению, подобная система просуществовала недолго. Она прекратила свое существование в 306 году, со смертью Констанция в Йорке, Британия, когда он командовал войсками. С ним в это время был его сын Константин. Армия прибегла к обычной в подобных случаях практике, которая довольно часто применялась в III веке: они провозгласили императором Константина, т.е. совершили именно то, чего так хотел избежать Диоклетиан. Это открыло путь для многих других претендентов на престол, и вскоре на западе было семь претендентов на императорский трон, и еще несколько человек на востоке. Но Галерию удалось сохранить верховную власть, и во время его правления гонения на христиан не прекращались.

Продолжительные гонения и казни нанесли ущерб и языческому населению. Большинство христиан не отреклись от своей веры даже под сильным давлением, и создавалось впечатление, что дальнейшие репрессии ни к чему не приведут, но наоборот, вызовут социальный взрыв. К тому же, в 311 году Галерий смертельно заболел. Находясь на смертном одре, он, наконец, издал указ, который прекращал все преследования, возвращал христианам свободу вероисповедания и разрешал восстановление церквей, если христиане не нарушают общественный порядок. И все-таки Галерий не преминул высказать раздражение упрямством и безрассудством христиан за их отказ вернуться к старым богам. Он издал свой указ 30 апреля 311 года, за шесть дней до смерти. Но ведь именно он и развязал преследования. К весне 312 года даже Максимин прекратил гонения, частью из-за новых тенденций развития общества на западе. Несмотря на непродолжительность гонений во время правления Максимина и на еще одну попытку уничтожить христианство, о которой мы поговорим немного позже, указ о веротерпимости, изданный Галерием в апреле 311 года, положил конец официальным преследованиям христиан в Римской империи. Они испытали много тягот и лишений, но, несмотря на это, численность верующих со времен апостольской церкви значительно выросла.

Между тем, Константин, пришедший к власти после смерти своего отца с помощью армии, спешно пытался упрочить свои позиции в Британии и Галлии. Различные претенденты на восточный престол уничтожали друг друга до весны 312 года, пока не осталось только два кандидата: Константин и Максентий, сын Максимиана (постарайтесь не перепутать Максимиана, Максентия и Максимина). Под властью Константина находились Англия и Галлия, под властью же Максентия — Северная Италия. Летом 312 года Константин, после долгих тяжелых боев, которые не смогли остановить его продвижения на юг, сумел захватить северную Италию. К осени его передовые отряды стояли под стенами “вечного города", и именно в это время у него было видение.

Константин провозгласил, что при ясном дневном свете он увидел на небе христианский символ: монограмму, состоящую из двух греческих букв “хи“ и “ро“, — первых букв греческого написания имени Христос. Эта известная монограмма отдаленно похожа на крест; над ним Константин увидел слова: “В этом знаке побеждай". Константин еще не принял христианство, но он понял это видение как знамение христианского Бога, что, только воюя под этим христианским символом, он сумеет разбить своего врага. Во время подготовки к битве с Максентием он приказал всем солдатам нарисовать на щитах эту монограмму (ученые, правда, расходятся во мнении, были ли эти солдаты только из его личной охраны, а это всего несколько десятков человек, или монограмма была изображена на щитах нескольких тысяч пехотинцев). Кроме того, этот знак был нарисован на личном штандарте, labarum, Константина.

Однако Максентий тоже приготовился к сражению. Он со своими войсками сидел в хорошо укрепленном городе, и разбить его армию было очень непросто. Но Максентий, уверенный в успехе, вышел из крепостных стен и решил дать бой Константину в открытом поле. В нескольких километрах от Рима произошло столкновение двух враждующих армий. Константин, будучи более талантливым стратегом, чем его противник, сумел перехитрить его и одержать победу. Максентий бежал с поля боя и пытался укрыться в Риме, но на Милвианском мосту через Тибр, который служил входом в “вечный город", его поджидал отряд кавалеристов Константина. В короткой кровавой схватке Максентий был убит. Так, 28 октября 312 года Константин одержал окончательную победу и завоевал весь запад империи.

На протяжении веков не прекращались споры, между историками: можно ли считать Константина истинным христианином. Был ли он действительно “обращен“, или это только служило ему политическим прикрытием для удовлетворения собственных амбиций? Ведущий историк XIX века Якоб Буркхардт видел в нем всего лишь политического приспособленца, который использовал христианство в своих личных интересах. Однако в XX веке большинство историков придерживаются иной точки зрения: Константин искренне принял христианство и делал все возможное для его развития. Христиане составляли всего 10% населения империи и, оказывая им такую очевидную и существенную поддержку, он рисковал поддержкой остальных 90% населения страны. Буркхардт утверждал, что к тому времени все население империи устало от постоянных гонений и было готово приветствовать смягчение курса политики в отношении христиан. Но просто терпимость к христианам кажется слишком незначительной по сравнению с теми привилегиями, которые дал верующим Константин. Это вряд ли можно назвать популизмом.

Спустя сутки после окончания битвы у Милвианского моста (такое название получила вся битва за Рим, а не короткая схватка, происшедшая непосредственного у моста), Константин с триумфом вошел в Рим. Как обычно, проводились различные игры, представления перед Сенатом, раздачи хлеба и подарков жителям города, но на этот раз не было никакого жертвоприношения. Константин больше никогда не приносил жертв и противился жертвоприношениям, приносимым ему в соответствии с культом императора. В течение следующих семи месяцев в своих письмах в Северную Африку Константин приказал вернуть все отобранные церковные земли и указывал, что гражданская помощь распределяется через карфагенского епископа, а духовенство освобождается от всех общественных повинностей. Одним из своих первых указов он подарил Латеранский дворец, который унаследовал от своей жены Фаусты, епископу Римскому. К церкви также отошли близлежащие к дворцу территории, где стояли казармы преторианской гвардии. Константин распустил преторианцев, и эта расчищенная площадка была использована для возведения великолепной церковной постройки — Латеранского дворца Св. Иоанна. В течение следующей тысячи лет этот дворец был резиденцией епископа Рима.

Христианские эмблемы стали появляться на имперских монетах еще в 314 году. Непобедимое Солнце (Sol Invictus) начало исчезать с монет к 321 году, и к 323 году языческая символика полностью ушла в прошлое. Все церковные дела расследовались судом епископов, и это признавалось вполне законным. Церкви получили право наследования собственности. Сам Константин воспитывал своих детей как христиан; более того, он даже запретил некоторые языческие обряды. Много полемики разгорелось вокруг взаимоотношений между Константином, христианством и культом Солнца. Император Аврелий (270—275) сделал культ Солнца одной из официальных религий империи, и “день рождения Солнца“, 25 декабря, считался общенациональным праздником. Константин установил в 321 году официальным праздником воскресенье. В последние годы его царствования (и Константин так ничего и не смог с этим поделать; это стало традицией, поддерживаемой и развиваемой всеми людьми) 25 декабря начало отмечаться как праздник Рождества Христова. Многие считали это недопустимым синкретизмом: христианство впитывает в себя некоторые традиции и обряды других религий. Но неверно было бы считать, что христианство просто ассимилировало более древние символы, не имея на то серьезных оснований.

Константин откладывал свое крещение до последних дней жизни. Весьма необычное для того времени, подобное “предсмер-тное“ крещение не было из ряда вон выходящим событием. Оно свидетельствовало, скорее, о серьезном отношении к христианству, хотя сейчас говорит об обратном. Ведь фундаментальное церковное учение устанавливало, что только крещением можно смыть все грехи. Поэтому, грехи, совершаемые после крещения, представляли собой проблему; среди верующих в то время господствовало мнение: ничто не смывает грехи так, как

крещение. Вот почему человек, откладывающий крещение до последнего дня, а после крещения вскоре умирающий, входил в вечную жизнь, не неся на себе груза ответственности за совершенные грехи. Такая точка зрения, несомненно, противоречила религиозному учению и обедняла его, и, кроме того, совершенно не соответствовала концепции Божиего прощения, но необходимо отметить, что сама идея в целом показывала серьезность отношения людей к христианству. Константин откладывал свое крещение до последнего и совершил его за несколько недель до своей смерти. Умер он 22 мая 337 года.

Не возникает сомнений, что он был совершенно искренен в обращении в христианство. Спустя несколько месяцев после своей победы над Максентием в Милане произошла встреча Константина с соправителем Лицинием, вступившим в смертельную схватку с Максимином за власть в восточной части империи. В Милане в феврале 313 года Лициний женился на Констанции, сестре Константина; и Константин, и Лициний оба согласились с тем, что получило название “Миланский эдикт“. Вообще говоря, этот документ нельзя назвать указом; скорее, его можно отнести к подписанному двумя людьми совместному решению, как вести себя по отношению к христианам. Это соглашение предусматривало свободное вероисповедание для всех приверженцев любой религии, но о христианстве в нем говорилось особо. Словесные формулировки были довольно неопределенны; в одном месте говорилось “Верховное Божество", в другом — “любое божество, царящее на небесах“. Неконкретность объясняется скорее всего позицией Лициния, который был убежденным сторонником культа Солнца (Sol Invictus). Естественно, после сражения у Милвианского моста Константин считал себя христианином.

Вскоре Лицинию удалось одержать победу на Востоке, разгромив 30 апреля 313 года войска под командованием Макси-мина. Максимину удалось бежать, но летом того же года он умер. К сожалению, между Константином и Лицинием согласие продолжалось недолго; вскоре между ними возникли разногласия по поводу совместного управления страной. В течение десяти лет или около того, мелкие, на первый взгляд совсем незначительные трения обострили их отношения. В своей восточной части империи Лициний даже начал гонения на христиан. Под разными выдуманными предлогами осложнялась жизнь верующих. Так, сославшись на аварийное состояние церковных помещений, и по причине отсутствия должной вентиляции, Лициний приказал все церковные службы проводить на улице перед храмами. Для якобы строгой общественной морали мужчинам и женщинам было запрещено принимать участие в совместных богослужениях. Каждый пол должен был посещать раздельные службы; священники не могли наставлять прихожанок. Посещение христианами своих единоверцев в тюрьмах, по мнению властей, мешало правосудию, поэтому указом соправителя это было запрещено. Он запретил собрания епископов в синоде. Некоторые наиболее ревностные наместники соправителя проводили казни христиан с молчаливого согласия и одобрения Лициния.

После ряда мелких споров и противоречий между Константином и Лицинием между ними произошло окончательное столкновение в вопросе о защите северных рубежей империи и противостояния германским племенам. Германцы вторглись в северную Грецию, и Константин двинул свою армию на восток, чтобы остановить их продвижение. Лиций предостерег Константина от вторжения на его территорию и постарался выбить его. Так началась война. В двух битвах, в июле и сентябре 324 года, Константину удалось разбить армии своего зятя. Вначале он сохранил ему жизнь, но Лициний заключил союз с готскими племенами, и тогда Константин казнил его. Так в 324 году Константин стал единоличным правителем всей империи. Он провозгласил свою верховную власть, и ни у кого не возникало сомнений, какую религию будет поддерживать новый император.

Хотя обращение Константина было, без сомнения, искренним, также ни у кого нет сомнений, что император надеялся использовать христианство как средство для исцеления от ран, нанесенных империи за долгие годы непрекращающихся гражданских войн. Предыдущие императоры старались сохранить единство империи, объединяя людей в поклонении старым богам. Константин для объединения империи попытался использовать церковь. Впоследствии его ждало разочарование, когда он понял, что даже в церкви нет желанного единства.

В первые годы своего правления Константин жертвовал огромные суммы денег на строительство церквей, а также освободил духовенство от налогов. Но вскоре из Северной Африки пришло сообщение: там разгорелось острое соперничество, какую церковь считать там истинной. Этот конфликт начался еще несколько лет назад, во время недавних гонений на церковь. Когда Диоклетиан издал свой первый указ, некоторые епископы поспешили отделаться от своих книг Нового Завета. Но так как эти Писания по своему авторитету приравнивались к Самому Христу, некоторые христиане считали это равносильным предательству Иисуса и таких епископов они называли traditores — предатели.

После смерти в 311 году епископа Карфагенского, местное духовенство избрало его преемником старшего дьякона Цецилиана. Посвятить в сан нового епископа должны были три других епископа. Но посвящение в сан Цецилиана, по мнению одного из них, было невозможным, так как Цецилиан подозревался в предательстве. В результате многие отказались признать Цецилиана законным преемником епископа Карфагенского. Они выбрали своего кандидата, Чайорина, который, однако, вскоре после своего выдвижения скончался. Его заменил Донат, именем которого назвали целое движение в христианстве. Донатисты пытались проводить ту же самую политику, что много десятилетий до них проводил Киприан: они считали, что пятно на религиозной ортодоксии или моральном облике священника и епископа обесценивает таинства, принимаемые из его рук¹.

Когда императорские эмиссары прибыли в Северную Африку для передачи даров императора Константина, донатисты выступили с протестом, заявив, что Цецилиан и его сторонники не могут считаться истинной церковью. Это смутило Константина, который для решения этой проблемы пригласил церковных руководителей Рима. Совет, проводившийся в 313 году, выступил против донатистов; но те не подчинились решениям совета, обосновав свой отказ тем, что в работе совета приняло участие слишком много епископов-итальянцев, которые находились под влиянием сторонников Цецилиана в Карфагене. Поэтому, Константину пришлось собирать еще одну встречу, на этот раз в городе Арле в Южной Галлии в 314 году. И на этот раз донатисты потерпели поражение. Таким образом, и борьба Киприана с новатионистами, и борьба Цецилиана с донатистами закончились одинаково: подлинность таинств не зависит от теологической ортодоксальности или личных качеств совершающего их человека. Эта идея продолжала господствовать в церкви в течение всей ее истории вплоть до настоящего времени.

Однако донатисты вновь отказались подчиниться принятому собранием решению. Они представляли собой сильную сплоченную группу, пользовавшуюся достаточно большим влиянием до середины следующего столетия, а некоторые из них просуществовали вплоть до завоевания всего этого района исламом в конце VII века. Другим интересным моментом в этом споре стало все более частое употребление слова “католик“. Оно означает “общий“или “универсальный“, и поначалу применялось только в отношении тех, кто принадлежал к одной церкви. Цецилиан использовал его для обозначения всех верующих, предположив, что их учение и практика разделяются всей церковью в Римском мире, тогда как донатисты представляют собой малочисленную секту в Северной Африке.

Обращение в христианство Константина значило для христианства больше, чем вхождение в число благоприятствуемых религий. Вскоре люди поняли, что, если они хотят продвинуться на государственной службе или в армии, необходимо стать христианином. В результате в церковь влился целый поток новообращенных. Естественно, определенная часть этих людей пришла в церковь совсем не по религиозным убеждениям; и со временем это вызвало немалые затруднения, о которых мы поговорим в 6-й главе. Ко несмотря на это, церковь в IV веке росла необычайно быстро. В начале века число христиан составляло всего лишь 10% населения империи, а концу его достигло 90%! Все население империи составляло в то время 50—75 миллионов человек. Даже если поверить в истинность меньшей цифры, то число христиан менее чем за столетие увеличилось с 5 до 45 миллионов. Подобный рост привел к значительному усилению церкви и увеличению клира. Это являлось одной из причин ее сильной поддержки со стороны Константина. Стало очевидно, что при таких темпах роста церковь должна будет усовершенствовать свою структуру.

В то время вся империя была поделена на провинции. Каждая провинция имела свою столицу, в которой находилась резиденция местного правительства и дислоцировался местный гарнизон. Как правило, столицей провинции являлся самый крупный город, который обычно назывался “метрополия“ (“город-мать“). К этому времени христианство проникло практически во все римские провинции, и было представлено во всех городах. Таким образом, каким бы маленьким ни был город, в нем была местная церковь, во главе которой находился единовластный епископ. Однако постепенно епископы провинциальных столиц забирали в свои руки все больше власти над местными епископами. Но это следует считать не насильственным захватом власти, а нормальным процессом ее концентрации. Большинство жителей провинции привыкли ждать от своих метрополий всевозможных указаний в политических делах, и поэтому казалось абсолютно нормальным, что духовные лидеры метрополии осуществляют руководство духовной жизнью целой провинции. Один епископ, управляющий другими епископами, получил название архиепископ. Природа этого развития отражена в греческой терминологии: так, в православных странах наименование “митрополит“ сейчас используется чаще, чем “архиепископ“. А само слово “митрополит" означает епископа провинциальной столицы (метрополии); в западной Европе его эквивалент — “архиепископ“. Создание института архиепископов стало еще одним основополагающим моментом в эволюции церковной организации.

Но существовал еще один фактор. Параллельно с созданием института архиепископов начался рост образований, которые впоследствии были названы “патриархиями“, — областей, находящихся под руководством “патриархов“. К IV веку некоторые епархии и епископы, которые ими управляли, приобрели особое влияние и обладали особенной властью и престижем. Этот престиж обуславливался несколькими факторами: неординарностью личности епископов дальних городов, размерами и влиянием христианской общины, богословским или духовным авторитетом, которым пользовались первые епископы этих городов, а также некоей мистической связью данных церквей с апостольской первоосновой.

В IV веке в борьбе за этот престиж и лидерство участвовали пять городов. Четыре из них находились на востоке: Иерусалим, Александрия, Антиохия и Константинополь. Иерусалим обладал честью называться “матерью городов всех земель христианских“, так как именно в этом городе и зародилась церковь. Но все это было не больше чем простое уважение, а не признание настоящего лидерства. В действительности остальные три города имели гораздо большее значение. Александрия и Антиохия были важными центрами христианства в I веке, и на протяжении всего последующего времени сохранили свое ведущее положение. Епископ Александрийский контролировал Египет, Ливию и прилегающие к ним земли. Епископ Антиохийский контролировал Сирию и окрестности. Константинополь, правда, был основан только в 330 году императором Константином, но, как новая столица империи, город приобрел огромное влияние. Поэтому епископ Константинопольский за короткое время стал управлять большей частью Греции и Малой Азии. Каждый из этих четверых, осуществлявших церковную власть над огромными территориями, стал называться “патриархом".

На Западе только один город сумел достичь подобной высоты — Рим. Карфаген также пользовался известным влиянием, но у него не было апостольского основания: христианство попало в Карфаген только в конце II века. Рим же имел бесспорное апостольское основание — единственный подобный город на Западе. Более того, Петр и Павел, два наиболее выдающихся апостола, участвовали в становлении и развитии римской церкви с самых первых дней ее основания. По этой причине епископ Римский часто претендовал на власть и лидерство над территорией всего запада империи. Как мы уже видели во время дискуссии с Киприаном, епископы других городов Запада не всегда соглашались с подобными притязаниями. Но Рим был в них постоянен и настойчив и энергично добивался осуществления своих замыслов. Эта борьба за лидерство стала впоследствии причиной многих бед ранней церкви. Не только Рим выступил против других городов Запада, но и на Востоке три главных центра постоянно жестоко боролись за первенство. Это является необычайно важным для понимания богословских проблем, возникших в IV и V веках.

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ 4

Burckhardt J. The Age of Constantine the Great. — N.Y. Random House. — 1967.

Подробная биография Константина и характеристика его эпохи, написанная знаменитым ученым; он сомневается в искренности обращения Константина и считает его политиком-оппортунистом.

Domes Н. Constantine the Great. — N.Y.: Harper & Row. — 1972.

(Пер. с нем. Оригинальное заглавие: Konstantin der

Grob).

Недавняя работа, написанная историком, который верит в обращение Константина и в его принадлежность к христианству. Полезный противовес книге Буркхардта.

MacMullen R. Constantine. — N.Y.: Harper Sc Row. — 1971.

Другая недавняя работа о Константине, автор которой считает его христианином.

Ricciotti G. The Age of Martyrs: Christianity from Diocletian to Constantine. — Milwaukee: The Bruce Pub. Co. — 1959.

(Пер. с итал. Оригинальное заглавие: La “era dei martiti“; il cristianesiino da Diocleziano a Costantino).

Отражает католическую позицию, однако содержит довольно глубокое исследование “Великих гонений" и их влияния на церковь.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ГЛАВЕ 4

1. Как вы думаете, утверждение императором Константином в Миланском эдикте о “любом божестве, царящем на небесах“ ставит под сомнение его обращение в христианство? Попробуйте записать аргументы, свидетельствующие против Константина и за него.

2. Что общего вы находите между донатистами и новатианами? Согласны ли вы с окончательным решением церкви относительно истинности церковных таинств?

3. Существуют некоторые сомнения в том, не хотел ли Константин “национализировать“ церковь. Попробуйте записать те факты, которые указывают на это, а также, что конкретно мог сделать Константин, чтобы избежать этого. Как это можно применить к современному христианству, где религиозные руководители могут стать крупными политическими лидерами?

4. Сравните “великое гонение“ Диоклетиана и гонения, которым подвергались христиане до него. Какие были, на ваш взгляд, страшнее?

5. Приготовьтесь к дискуссии и защите каждой из следующих двух точек зрения: 1) развитие института архиепископов оказало благотворное влияние на церковь и принесло огромную пользу, потому что тем самым была создана лучшая организационная структура, что привело к повышению эффективности и лучшему управлению местными епархиями и церквами; 2) создав властные структуры, институт архиепископов принес церкви только вред, превратив ее в политическую, мирскую, ориентированную на власть организацию.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 4

1. Другой важной стороной диспута с донатистами является то, что большинство среди них составляли сельские жители — берберы, в то время как среди сторонников Цецилиана большинство были жители Карфагена. Большинство последних составляли бывшие римские колонисты и их потомки. Таким образом, этот конфликт усугубился, помимо теологических различий, еще и социальными и этническими противоречиями.